Пьяные рассказы
Шрифт:
Минут через пять оба встали передо мной, качаясь из стороны в сторону, словно осиновые листики. Как они не падали, для меня было и остается загадкой по сей день. Стоявшие углом два капитана в сбившихся шапках и с закрытыми глазами! Они шли на автопилоте и мое присутствие попросту почуяли. Оба стояли с застывшими дурацкими улыбками на лицах. Я, пытаясь удержаться от хохота, четко произнесла, чтобы они поняли:
— Костя, я Сергея заведу в квартиру, а ты постоишь. Потом уведу тебя к Оксане.
Они оба дружно кивнули, так как были не в состоянии говорить. Улыбки с лиц так и не сошли. У обоих вырвалось из горла:
— Хы!
Приставив длинного Костю спиной к стене в углу, кое–как ввела мужа в квартиру. У нас весовые категории с Сергеем несколько разные, так что шли, куда он туда и я. Все же зашли в прихожую. Коридор у нас довольно длинный. Под зеркалом стоит тумбочка, на нее я усадила супруга и попросила:
— Сиди здесь. Я Костю уведу, приду и помогу тебе раздеться.
Тот же звук «Хы!» и кивок были мне ответом. Вышла из квартиры, но вместо того, чтобы сбегать за Оксаной и вдвоем оттащить Костю, сдуру потащила его сама. Развернула спиной к себе. Крепко ухватилась сзади за шинель и скомандовала, толкая к лестнице:
— Шагай! Ступенька, ступенька, ступенька…. Поворот. Два шага. Снова ступеньки…
Под мои команды он переставлял ноги, но не более. Несколько раз приходилось напрягать все силы, чтобы он не рухнул спиной на меня. Кое–как добрались до дверей. Едва я протянула руку к звонку, как Костя начал заваливаться. Я вцепилась в него, удерживая обоими руками. Нашла равновесие. Попыталась достать звонок другой рукой и снова Полетаев опасно накренился в сторону. Мне ничего не оставалось делать, как попинать дверь ногой. Оксанка, на мое счастье, не спала и сразу открыла. Увидев мужа в таком состоянии, ее лицо вытянулось, а я глупо хихикнула:
— Ругать бесполезно! Завтра приходи ко мне, посмеемся. Я видела, как они шагали. Это что–то!
Она немного пришла в себя и попросила:
— Помоги мне, пожалуйста, стащить с него шинель и оттащить на диван.
Кое–как мы справились с бесчувственным Костей. Сопротивления он не оказывал, только мычал что–то нечленораздельное и длинное. Мне показалось, что он пел. Я поделилась с Оксаной своей догадкой. Полетаева вспыхнула:
— Мы мучимся, а он еще и поет! Вот гад!
Я отправилась домой, думая, что мне еще и со своим супругом надо разобраться. Оксанку звать на помощь не хотелось. Она довольно слабая физически. Открыла дверь и остолбенела…
Сергея на тумбочке не было. Вместо него стоял сапог, а на нем висел галстук. Я опешила. Возле тумбочки лежала смятая шапка, на ней стоял второй сапог, а на нем, очень аккуратно свернутый, покоился шарф. Далее по коридору в порядке раздевания лежали: шинель, носок, рубашка, потом почему–то китель. Из спальни торчали голые пятки.
Мой супруг спал, до половины забравшись на кровать. В общем, верхняя часть туловища на кровати, а нижняя на полу. Брюки были спущены до колен, а на подушке лежала рука с зажатым вторым носком. С великим трудом я втащила тело Сергея на кровать и забрала вонючий носок из руки. Он даже не мычал, как Костя. В общем, труп! Утром ни тот ни другой ничего не помнили. Как пришли домой, что дальше происходило — ничего! Мы с Оксанкой до сих пор прикалываемся над ними и просим изобразить «походку пьяных капитанов». В трезвом виде у них ничего не выходит».
Подруги долго хохотали над мужьями. Затем разговор снова вернулся к ним самим. Сидели до полуночи, рассказывая друг другу о детях. Снова и снова возвращаясь к ушедшей юности…