Пять добрых сказок о волшебстве и искусстве

Шиповских Игорь

3

Изрядно выспавшись и отдохнув, Дасий уже через час был на ногах. Первым его желанием было испить перед выходом свежего, ароматного, бодрящего чайку. Быстро вскипятив воду и накрошив в чарку сахарку с боярышником, он уже было собрался присесть за стол, как неожиданно из мастерской, где сохла дневная картина, раздался странный мяукающий звук.

– Что это!?… Никак кот забрался!?… Ишь проказник, размяукался,… надо бы его прогнать пока чего не натворил… – услышав непонятное вяканье, решил Дасий и поспешил в мастерскую.

Каково же было его удивление, когда он там оказался. На полу возле той самой картины лежал запеленованный ребёнок и жалобно плакал. Это-то и был тот мяукающий звук, что он услышал с кухни. Но что ещё удивительно, картина была пуста, младенец на ней отсутствовал. Дасий недоумённо открыл рот и немигающим взглядом уставился на ребёнка и картину одновременно. Он был не в состоянии что-либо сказать, в горле вмиг пересохло, и он только взмахивал руками, указывая то куда-то наверх, то на дверь. Бедняга вновь не мог поверить, что здесь замешано чудо. Он снова подумал, что над ним продолжает подтрунивать какой-то невидимый шутник.

– Да что же это такое!… Ну, кто же так надо мной потешается!?… А ну выходи!… Да сколько же можно прятаться!… – наконец выдохнул он из себя возмущение, думая, что сейчас-то он точно разоблачил неведомого шутника. Но, увы, никакого отзыва не последовало, никто к нему не вышел. Никакого шумка, ни смешка, ни хохотка, ни движения, лишь тишина, и даже младенец стал меньше плакать. Быстро очнувшись от первого шока, Дасий подошёл к младенцу, осторожно поднял его с пола, и перенёс на стол.

– Ну что же ты всё плачешь,… ах, ты горюшко моё,… и откуда же ты только взялось, дитятко голубоглазое… – ласково глядя на ребёнка, пролепетал он и стал аккуратно разворачивать его. Сняв пелёнки, он сразу обнаружил причину плача. На груди у дитя плотно прижатый пелёнкой к телу лежал дорогой золотой кулон сплошь усыпанный жемчугом. Именно он, давя на грудь, доставлял ребёнку боль. Дасий быстро снял кулон, открыл его и начал изучать. Ребёнок вмиг затих.

– Хм,… странно,… не по-нашему написано,… какая-то латынь,… явно чужой язык,… надо будет потом показать библиотекарю!… Ну и хватит на этом,… дитятке ведь всё равно, на каком языке с ним говорят, лишь бы сытно кормили,… а вот с едой-то у меня негусто!… Надо бы молочка раздобыть, да кашки манной сварить,… вон, как грустно на меня смотрит,… проголодалась малютка… – нежно сюсюкая, пролепетал Дасий и тут же кинулся на кухню хлопотать по хозяйству. Взялся искать кастрюльку для кашки и посуду под молоко.

А меж тем сама малютка, безмолвно возлегая на столике для холстов, потихоньку сучила ножками и спокойно поглядывала по сторонам. Смотрела, куда это она попала. Кстати, малютка оказалась очень даже премилой девочкой первого года жизни. И теперь её симпатичные голубые глазки с любопытством изучали развешенные по всем стенам мастерской картины.

– Ура, нашёл!… Ты только немножко потерпи, моя хорошая!… Я сейчас!… Я быстро!… – закричал с кухни Дасий и, схватив найденную им посуду, мгновенно умчался к соседям за молоком и манкой. У тех тоже недавно появился ребёнок, а потому они всегда держали в запасе молоко и детскую кашку. Девочка же, словно понимая, о чём её попросил Дасий, кивнула головой и еле слышно замурлыкала про себя какую-то незатейливую мелодию. Ей было теперь так тепло и уютно среди всех этих живописных картин. Она сейчас будто находилась в каком-то волшебном лесу, ведь её окружали полотна с чудесными пейзажами. Но вот от соседей быстро вернулся Дасий, он принёс молока и манки. Почти молниеносно сварив кашку, он принялся кормить малютку, при этом ещё умудряясь рассматривать распашонку и пеленки, в которые она была завёрнута.

– Ого!… А ведь тут какие-то вензеля вышиты,… видать, ты непростая девочка,… из какой-то дворянской семьи!… Может из графской, а то и княжеской!… Но вот точно из какой, не понятно,… и как ты здесь оказалась, тоже не ясно!… Ну, неужто и вправду из картины явилась,… но как такое возможно!?… Просто уму непостижимо!… – всё ещё удивлялся Дасий, ложечка, за ложечкой подкармливая малышку. А ей голубушке всё равно, что он там про неё лопочет, она знай себе, кашку уплетает, уж больно она ей по вкусу пришлась. Но вот кашка была съедена и малышка, напоследок тщательно облезав ложку, быстро заснула. А вернее сказать задремала, потому что было хорошо видно, как она беспокойно подёргивает ресничками.

– Ах, бедняжка… и тебе снятся тяжкие сны,… наверное, тоже привиделось что-то странное,… ну ладно-ладно,… ты спи кроха, а я посторожу тебя,… да заодно покумекаю кой чего… – мягко улыбнувшись, пролепетал Дасий и присев рядышком стал думать, как ему дальше быть. Пойти, всем объявить о находке и начать искать её родителей, либо спокойно, без суеты, подождать, когда всё проясниться само собой. Разумеется, о походе на пленэр теперь не могло быть и речи. Появление малышки внесло существенные коррективы во все его планы.

Однако время шло, и надо было что-то решать. И вскоре Дасий, хорошенько взвесив все за и против, решил никому ничего не говорить, и ждать сообщений извне. А пока, он с удовольствием взялся переустраивать своё холостяцкое жилище в удобные детские пенаты. И начал он со своей крохотной спальни. Можно было сказать, исполнилась его давняя мечта стать отцом. Теперь у него появилась возможность доказать самому себе, что он способен на эту роль. В голову ему тут же пришло тысяча фантастических идей связанных с убранством детской комнаты. И пока малютка посапывала в мастерской, он быстро вытащил из своей спальни все старые вещи, вытер там пыль, вымыл полы и отчистил потолок. В общем, сделал капитальную уборку. Комнатушка вмиг преобразилась. Такой чистой и ухоженной он её не видел никогда. Стены сияли, пол блестел, а потолок приобрёл прежний небесно голубой оттенок.

Конец ознакомительного фрагмента.