Пять граммов бессмертия (сборник)
Шрифт:
– Из материалов дела следует, что вы не давали никакого официального разрешения на вынос фермента за пределы института. И это расходится с тем, что вы только что сказали!
– Официально не давал, но…
– Тогда каким образом он оказался у Колмогоровых? – снова не дал ему закончить мысль прокурор. – Другими словами, вы захотели остаться чистеньким, если бы вдруг что-то произошло? И тогда пострадала бы не только Колмогорова, но и Зинаида Козырева, на свой страх и риск вынесшая украдкой препарат из института? Молчите? Вам нечего сказать?! Тогда получается, что премия-то все-таки была выписана не совсем заслуженно, а?
Сергеев униженно молчал, раздавленный фактами, отнюдь его не красившими.
– Ваша честь, у меня больше нет вопросов к этому… свидетелю! – уничижительным тоном процедил прокурор и обвел зал взглядом учителя, излившего свой праведный гнев на голову провинившегося школяра.
Судья тяжело поднялся с места:
– Объявляется перерыв на два часа.
Катя подошла в перерыве к адвокату, устроившемуся в кресле в коридоре зала заседаний.
– Семен Григорьевич, как вам кажется, у нас есть шансы на выигрыш?
Адвокат искоса посмотрел на Катю:
– Шансы есть всегда! Но многое, к сожалению, зависит от личности самого судьи, а также от того, насколько его сумеет убедить сторона обвинения. Пока это у нее очень неплохо получается. Надо отдать должное прокурору: он построил совершенно правильную линию обвинения, при которой он старается дискредитировать главных наших свидетелей. А они, кроме одного – не без грешка, как видите. По сути все может свестись к тому, что мы останемся без свидетелей, которым можно доверять. И это плохо, так как они оба косвенно подтверждают авторство Всеволода Николаевича! За неимением у нас прямых доказательств – этот факт может нам серьезно осложнить жизнь! Однако обвинения в краже со взломом, я думаю, нам удалось снять благодаря Сергею Козыреву – единственному нашему свидетелю, заслуживающему доверия. А там видно будет. Но вы не отчаивайтесь – уже сам этот факт позволяет вашему мужу избежать реального лишения свободы!
– О чем вы говорите?! А его запятнанная репутация? А честное имя моего отца? Неужели все так плохо?
– Я не сказал, что все плохо. Я говорю только о нашей слабой свидетельской базе. Был бы еще один реальный свидетель, безоговорочно доказывающий авторство Всеволода Николаевича, тогда мы бы не только выиграли дело, но и выдвинули встречный иск с аналогичным обвинением.
Его прервал резко прозвучавший звонок мобильного телефона. Это была Елена Дмитриевна.
– Да, мама, – голос Кати прозвучал устало и несколько раздраженно. – Да, был отключен – нельзя в суде… Пока еще ничего неизвестно, но, похоже, хорошего мало… Адвокат говорит, что нужен еще хотя бы один надежный свидетель… Значит, ненадежные! – Катя раздражалась все больше. – Ладно, мама, извини, я тебе потом позвоню… – она нажала кнопку отбоя и впервые подумала, что еще не пребывала в таком отчаянии, даже тогда, когда сама была на волосок от смерти.
– Семен Григорьевич! – она снова посмотрела на адвоката, уже жующего бутерброд. – А какие, на ваш взгляд, безоговорочные доказательства смогут переломить ситуацию в нашу пользу?
Адвокат закончил жевать, тщательно вытер пухлые губы кружевным платочком и, пробуравив Катю своими пронзительными глазками, просто произнес:
– Нужны доказательства того, что Всеволод Николаевич сам лично дошел до этого открытия. А у нас их, к сожалению, нет! Вы меня извините, Екатерина Викентьевна, мне надо кое-куда отлучиться и вообще немного подумать перед прениями, пройтись, размяться, так сказать. А вам я тоже советую расслабиться. Мы с вами сделали все, что могли. Остается только надеяться на лучшее…
– Прошу всех в зал! Заседание суда продолжается! – раздался громкий голос секретаря.
Все потянулись в зал, переговариваясь на ходу и бросая заинтересованные взгляды на колоритного адвоката, с деловым видом проследовавшего на свое место. Уныло поплелась и Катя. Ее внутренние опасения подтвердились. Несмотря на блестящую речь адвоката, ей все время казалось, что-то идет не так. И адвокат только что подтвердил это сам…
Сева чувствовал себя неважно. Сильно разболелась голова; несмотря на то, что душное помещение проветрили, ему как будто не хватало воздуха. Судя по лицу Кати, видимо, побеседовавшей с адвокатом, дела шли не слишком хорошо. Уж больно были не равны силы: он – человек, которого фактически лишили профессии, почти разнорабочий, хотя и с ученой степенью, и его оппонент – директор НИИ и просто очень богатый человек.
В нашем мире справедливость – такая же роскошь, как милосердие, доброта, отзывчивость. Там, где правят деньги, все эти общечеловеческие категории, порой, уходят на второй план, если не на третий или четвертый, уступая кумовству и корпоративным интересам…
Судья встал и, следуя положенной процедуре ведения судебного заседания, осведомился у сторон, имеются ли незаявленные ранее свидетели или дополнительные документы, появившиеся в течение судебного разбирательства.
– Нет, ваша честь, – важно проговорил прокурор с места.
Адвокат, поднявшись, хотел, было, произнести то же самое, прибавив мысленно слово «к сожалению!», как вдруг раздался громкий голос, прозвучавший откуда-то из конца зала:
– Есть свидетель! Есть! Стойте! Подождите! Ради Бога, выслушайте! У нас есть еще один свидетель!
Возле открытой входной двери стояла пожилая женщина, держа за руку ребенка трех – четырех лет. Это была Елена Дмитриевна.
– Мама?! – невольно вырвалось у Кати. – Что ты здесь делаешь? Ты еще и Саньку привела!
Глава 15
Наступила непродолжительная пауза. Взоры присутствующих на заседании людей вновь обратились на судью, который сидел сейчас с несколько растерянным видом, так не вязавшимся с его служебным положением. Еще бы, за его многолетнюю судебную практику он повидал всякое. Случались даже выстрелы в зале заседаний, к счастью, не повлекшие за собой печальных последствий. Но такого, чтобы во время судебного заседания посторонний человек просил выслушать его в качестве свидетеля, да еще без ведома адвоката, он не припоминал.
Судья колебался. Процедура судебной машины, выработанная годами, требовала незамедлительного выдворения возмутителя спокойствия и продолжения ведения заседания в рамках закона.
Возможно, в другой ситуации он, не задумываясь, так бы и поступил, но сегодня был ДРУГОЙ случай. Вынесенный им уже в своих мыслях вердикт должен был покарать в общем-то невинного человека, пострадавшего от юридической казуистики, грубо говоря, от недостатка оправдательных доказательств, ввиду частичной дискредитации основных свидетелей.