Пять имен. Часть 1

Фрай Макс

Он понимал — это амба, не сегодня, так завтра… вчера еще хоть жратва оставалась и сигареты, сегодня пробовал пожевать кору, еле отплевался. Левый сапог утоп в болоте, пальцы кровят, надо бы замотать, оторвать второй рукав… а, все равно подыхать. Зимой-то легче — замерз и все дела, а тут без курева, жрать охота… толку что лавэ прихватил… высунешься из тайги — мигом замочат. Жопу теперь можно этим баблом подтирать, только срать уже нечем. И где эти кедровые, бля, орехи? Одни сосны вокруг. Трещит что-то, странно… черт! Медведь еще учует… самая поганая смерть. А ведь точно. Попадется бешенная медвежиха с дитями…

Вова остановился, прислушался, достал из кармана накидыш, вскинул лезвие. Может и не медведь, лисица там, соболь какой-нибудь,

лось… стремно тут. Всадить себе в горло, самое то… все отмотать по-честному и чтоб такое напоследок! За месяц до звонка! Троих замочил… или все-таки двоих? Тот вертухай еще дергал цаплями, но видать, в агонии. Пожизненно терь припаяют… а не дойдет до припайки, как собаку пришьют, если зачалят, типа оказал сопротивление… И на что надеется желторотый, зассал… такие все равно подставляют дупло, рано или поздно… если выживет, станет фуфлыжником, только наврядли его оставят в живых, им его раскладка невыгодная, как пить дать пришили уже желторотика… ага, только сперва отымели до усрачки во все дыры…

Вова кружит по тайге уже пятые сутки, смеркается, скоро темняк… Последние две ночи он провел в скалистом ущелье, там ручей, можно было напиться, но хавать нечего… чем медленно издыхать от голода, лучше уж продвигаться вперед… иногда слышен шум вертолетов — ищут, бляди, да хрен найдут, вот если б он подался на юг, там степь начинается, открытая местность… там бы его голыми руками… а так не возьмут. Сам подохнет, ну хоть сам… если идти по течению, рано или поздно Ангара сольется с Енисеем, это факт, он помнит, как это на карте нарисовано… а если потом на север по Енисею… это, бля, сотни километров глухой тайги, тысячи, бля… а на юг Красноярск, дней шесть пути. Но там лысая тайга, цивилизация куда ни плюнь, мусора….в Красноярске братва бы выручила, ксиву наладила, то-се… но нельзя. Сколько ж дней ему осталось? Все его… вот на медведя только не напороться… а медведю, в натуре, тоже жрать охота, какая на хуй разница… Шум реки то тише, то громче, башка тоже трещит с голодухи, скоро ночь, пора зарываться…

Вова держится реки, но по самому берегу нельзя, заметят, а река петляет… нет, он бы и до зимы продержался, найти подходящую пещерку… спичек еще два коробка и зажигалка… пистолет в болоте утоп, зато собаки след потеряли… нож есть, зверя он как-нибудь выследит… пить охота… скалистый высокий берег, не… никак ему не спуститься, только шею свернешь… тоже дело. Если сразу откинуть копыта. А то валяться с переломанными костями… птицы еще налетят, шнифты выклюют… не, если прыгать, надо искать скалы повыше… в Омске братан, но хрен до туда дойдешь… фу, наконец-то! Ежевика. Кусты сплошь усыпаны незрелыми ягодами, но жрать можно… кисляк, аж сводит… на болотах навалом ягод, но топь закончилась, бля, нету болот…

Вова глотал зеленые ягоды, жевал и сплевывал ежевичные листья, полегчало… хоть что-то кинул в топку, теперь бы попить и устроиться на ночлег. Он снова ищет подходы к берегу, неудачное место… и гнус, бля, такой жестокий, хуже чем на болоте, в натуре… и в глаза норовит, веки уже опухли… к утру всю кровь высосут, если так лечь… костер нельзя, курево кончилось… не, без курева хуевей всего… Вова видит тропу, нормальную, вытоптанную, уходящую вниз… понятно, звериная. К реке или к норе? Скорей всего водопой, Вова достает накидыш. Озираясь, осторожно спускается вниз между двух валунов. Так и есть — тропа выводит к самой воде. Последние лучи солнца серебрят Ангару, сине-голубая дымка окутывает предгорья Саян, сосны замерли на слоистых утесах, красота… а спокойствие… ни ветерка, ничего не шевелится даже… давно он не видел такого простора… На хуй эту красоту, кому красота, а ему, бля, тут подыхать… Хоть в чем-то повезло — эта маленькая бухточка без острых камней, можно спокойно зайти в воду остудить ноги, особенно левую… Зверье соображает, где топтать, но оставаться опасно…

Вова оглядывает бухту и замечает какую-то яму у подножья валуна… а, фуфло, неглубокая, просто

почву подмыло… а вот рядом — то, что надо! Расщелина. Узкая расщелина в валуне, тут он протиснется, а дальше… сумерки уже сильно сгущаются, затянул он с ночлегом… ого, дальше небольшое расширение, так что можно спать сидя… и гнуса среди камней почти нет… повезло. Засыпая в расщелине, Вова успел подумать, что сдохнуть во сне было бы лучше всего… взять и не проснуться.

Но Вова проснулся. Солнце светило вовсю и уже напекло ему дыню.

Тело болит, согнутые ноги затекли, но все равно отдохнули. Во рту помойка, надо хлебнуть воды… Он помнит — в бухте могут быть звери, прежде чем показаться, выглядывает… никого. Попив, заходит поглубже, всматривается в воду — голяк, рыбы не видно, а вода ледяная, аж ноги крутит. Один пахан рассказывал, как под Сургутом они жрали мороженный трупак ихнего корефана, а получилось зря — на другой день их замели… а Сема-расписной, когда был в бегах, отрезал с голодухи небольшой кусок собственной жопы, и сварил… а кстати! Тут же зверье должно шастать. Сесть в засаде и подождать, авось повезет…

Вова прикидывает, где спрятаться и как половчей завалить зверя, далеко от тропы нельзя, можно упустить, а близко — учует… лучше всего наброситься, когда зверюга будет пить, но место сильно открытое… попробовать подкатить тот камень? Здоровый, сука… тяжелый, бля… ни с места. А на хрена мучаться? Можно маленькие натаскать друг на друга, ну да… типа будет такая стена… Хорошо бы еще зверь попался не крупный, а если опасный, то забуриться в расщелину…

Вова подбирает камни, укладывает… один длинный острый камень ему понравился — кинуться, оглушить по голове этим камнем, а потом заколоть… еще можно поснимать с себя ветошь, связать, типа сеть… хотя нет, если зверь подерет одежду когтями, будет совсем хуево — гнус зажрет насмерь и ночи холодные… можно будет содрать шкуру, конечно… да ну, бля, он же не Маугли бля какой-то… надо примериться, как он выскочит из засады.

Вова кладет, почти ставит на берег свою заскорузлую куртку, прячется за баррикаду, сжимая в руке острый камень. Вот он, пьет типа, ну давай… раз, два, три, ну, бля!! Он бросается к куртке и чувствует дикую боль в левой ноге, о бля!.. Боль пронзает до самого мозга, Вова падает как подкошенный, вдобавок поранив ладонь острым камнем. О-ху-у-еть… вроде с утра было еще терпимо, бля, бля, бля, как же больно! Он пробует встать… он не может опираться на левую ногу… не… так он не накроет зверюгу, скорей наоборот. Вода дает облегчение, но стопа как-то странно раздулась, опухла… неужели вывихнул? Скорей всего, а хули рванул, как тупой маклак… И тут вдруг — горячая вспышка во весь Вовин мозг! Бля! Как же просто! На хуй ебаную баррикаду! Тропа ведь одна! Ловушка! Вот оно. Охуеть, до чего просто. Надо вырыть яму посреди самой тропы, закидать ветками, засесть в кустах и зверь сам попадется.

Вова роет ножом, острым камнем, руками… понятно, пока он тут маячит, звери не пойдут на тропу, но ничего, уже скоро… В небе ни облачка, солнце висит и жарит прямо над ним, он уже несколько раз окунался и высыхал, нога пухнет и дергает, рукам хоть бы хрен — толстая грубая шкура, как у слона… Яма растет. Надо не меньше метра, а то выскочит… а еще можно обстругать крепкую ветку, сделать кол и колоть зверя сверху… только нож надо подточить о камень… запах сырого кровавого мяса, а что, сырое тоже хавать можно… Он уже не достает руками до дна, надо рыть изнутри… стены ямы приятно холодят, и камешки влажные… зато у них с Серым будет свое бомбоубежище, скорей бы уже эта война началась… всех разбомбят, а они выживут и заберут все продукты… и машины с мотоциклами… даже и самолеты можно, только как ими управлять непонятно… Таньку Колесникову тоже надо пустить в убежище, она красивая, жалко если умрет… а родителей не жалко, может хоть бить не будут… Черт! Шум вертолета, ну да! Нарастает! Как же он это, бля! Чуть не вырубился случайно…