Пять имен. Часть 1

Фрай Макс

Вова переводит дыхание, хули он как на исповеди? Зацепила его эта баба, вот же, бля, ситуация… смотрит участливо…

— Погоди, ты успокойся, не надо так волноваться. Я только поняла, что ты кого-то убил, но не хотел, правильно? Я тебе верю, я только язык этот ваш не очень понимаю, «замочил» и еще пару слов, больше ничего… ты по-русски можешь мне рассказать, что случилось?

Вот те на… по русски. Не врубается… это ж заново, бля, все начинать…

— Я, короче… не это… не по мокрому делу, ну, не убийца я, короче. Работаю по замкам, ну вот… а у кума замок в новом доме заело, вот он меня и позвал…

— У твоего кума?

— Да нет, кум — это начальник колонии…

а он у нас недавно, я и не знал, что он пидор… Не понимаешь? Раньше Игнатов был, так мы его уважали, человек был… а этот — гнида паршивая, так что я не сильно и удивился, когда это все увидел, ну вот….

— Погоди, что увидел?

— Ну как… со мной же двух молявок привезли, типа мусор сжигать, то-се, по хозяйству, а они оба желторотики…

— Молодые совсем?

— Ну да, молодые, но главное — срок мотают по первому разу, желторотики… причем одного я знал нормально, у меня ж братан двоюродный в Омске… ну вот, так этот Димон из ихней кодлы, а второй — маклер из Минусинска, он, короче… подделывал бумажки, бухгалтерию всякую, букварь, короче… но с Димоном они скорешились, так что считай…

— А почему букварь?

— Ну типа сильно умный. Но гнилой. Я говорю — пошли, а он зассал… вдвоем-то легче пробираться, больше шансов, Димона тот козел маранул, вафлер, падла, вонючий… ты это, извини, чо-та я…

— Слушай, давай лучше по-порядку, привезли с тобой этих двоих. И что дальше?

— А что дальше?! Они их привезли для другой, понимаешь, цели — чтобы опустить, ну… отыметь, понимаешь?… Нет? Совсем вы тут дикие… Короче, изнасиловать, как женщину, только в задницу, теперь ясно? А я слышу, крики, шум из бани какой-то идет, заглядываю, а карась, сука, ну, надзиратель… Димона пизд… бъет Димона, короче, по дыне флюшками… по голове… кирзухой, бля! Видать он им не давался, а второй раком стоит, мордой в лавку уткнулся, дупло выставил, сам рыдает, трясется весь, но беззвучно, а кум уже калошу натягивает, сам бухой в жопу…

— Зачем?

— Что зачем?

— Я про калошу не поняла.

— А, ну это… в смысле резинку, гондон надевает, не важно, короче, это я так… -

Вова думает — вот же, бля, влип в историю… про такие дела бабе рассказывать, а она к тому же не врубается, слова, бля, подбирать надо разные… — Ну вот, а эта крыса кумовская… там же охранник с ними еще был… бывший мерин… ну, зэк скурвившийся, то есть, как сказать… выслужился перед начальством, короче… так он меня заметил в окне и лыбится мне прямо в рожу, падло, — мол, ни ху… мол, смотри-смотри, все равно ничего не сделаешь, не пикнешь даже, а у меня к тому же месяц остался до звонка…

— До звонка?

— До свободы, выйти я должен был пятнадцатого, я ж те говорил, ну короче… чо-та я вольтанулся, такое зло вдруг взяло, аж в мозгах помутилось… что ж вы суки из нормального цигоря бабу делаете? А тут еще кум решил поссать, вышел во двор, выставил аппарат…

— Опять не понимаю…

— Чо не понимаешь-то? Поссать? По-маленькому захотел, пидерюга… Тут меня перемкнуло, взял полено и дал ему наркозу… поленом по голове его треснул, он и не взвизгнул, а у него из шкаров керогаз выпал… ну, пистолет вывалился из кармана, тут я вообще соображать перестал, а по любому уже вилы, сечешь? И еще этот козлина выруливает… охранник, что лыбился, но хипиж поднять не успел, я его жекой полоснул по горлу, чтоб не шуметь… а потом засмолил

карася, а Димон…

— Как это засмолил?

— Да пришил. Застрелил, короче… тот говноед во дворе еще хрипел и корячился, но я на него патроны тратить не стал, все равно не жилец был, а кума таки пришлось напоследок заделать… а Димона, прикинь, они насмерть

забили, я как стал его поднимать, у него кровь горлом пошла, опоздал я, короче… ну и свинтил, а хули было делать? Обшмонал там все, нарыл у кума патроны, жратвы набрал, колбасы там, все такое… а, это, лавэ на всякий случай прихватил, пару прессов, там до ху… короче, там много денег… а, бля! Они ж мешке остались! В камнях, бля!

— Тихо, ты куда вскакиваешь? Поправишься и заберешь свои деньги, нам они не нужны…

— Да не, я это… это я так, вспомнил просто…

У Вовы ходят желваки, вот же рог, вот тундра! Вспомнил, бля, про лавэ, чухан тупорылый… вот же западло! Подумает, что он жлоб, шнурок какой-то вонючий… вскочил еще, как подстреленный буратино, надо ей сказать… как это, бля сказать-то… что пусть забирает всю эту капусту, купит себе чего-нибудь, платье там, по хозяйству, не… лучше наверное потом самому принести…

— А второй-то что?

— А? Чего?

— Второй-то выжил или нет? Как его… букварь?

— Букварь пустил парашу, завис, бля… я говорю — лучше уж сдохнуть вольнячими, шевели гнилушками, они ж на тебе отыграются! Получишь особняк, что бы ты там не чирикал, дупло порвут и срок еще намотают…

— Особняк дадут? Это как?

— Строгача дадут, особый режим… в трюм посадят, в карцер, понимаешь? Накажут, короче… это в лучшем случае. А могут и дело пришить… обвинить, короче, в случившемся. А он уперся и канючит — ты, говорит свяжи меня и оставь в сарае, я бежать не могу, мне пожить еще охота… гнилая дыхалка, бля… Типа его привезли, сразу вырубили, связали и бросили в сарай, синяк у него на пол рожи, это точно. А Димона типа одного в баню повели, а этого на закусь. И ни хрена он не видел и не слышал, ну чистый фраер… так что остался, такие вот дела…

Вова дышит прерывисто, он отвык так долго говорить… закрывает глаза, надо передохнуть… Сердце колотится от умственной натуги, в теле какой-то озноб. А еще она так смотрит… поглаживает его по руке, бля… как будто он маленький… а что, если он ей и правда пришелся, заживут как люди… или перекантоваться хоть какое-то время… не, нехорошо так с ней, а в натуре — тайга, охота, все дела, ему ж всегда хотелось чего-то такого, типа настоящего… чтоб свой дом, чтоб баба хозяйственная… родители, суки, всю жизнь ему изговняли, и братан… вот на хуя было выдергивать малолетку? Он же учился нормально, в техникум хотел поступать… ага, это сейчас Вова так грамотно рассуждает, а тогда сразу крышу снесло — бабла немерянно, крутые шмотки, дорогие шмары… понятно, кому понравится ишачить при таком раскладе, не… каждому свое, от судьбы не скроешься ни хуя… Вова открывает глаза, он дышит уже ровнее. Елена потихоньку ушла, а он и не услышал, надо же… и зачем он ей нужен? Если, конечно, не врет… эх, красивая баба, но трахнуть ее он сейчас бы не смог…

Вовины костыли пахнут сосной, смола аж сочится наружу… Не село, но вполне себе маленькая деревенька, он насчитал восемь домов, не считая всяких сараев. Елена сказала, что здесь живет двадцать пять человек, есть даже дети… ничего себе семейка. Дома все как один похожие, просто кубики без нормальной крыши, заборов у них нет, скотины тоже нигде не видно… и не слышно. Даже петухи на рассвете не орали, на занавесочках у них петухи, бля, а в хозяйстве нету… одни коты вокруг. Котов до хуя. И все такие ленивые, толстомордые, еле ворочаются. В основном они дрыхнут под навесами, но некоторые и на солнышке отдыхают. Вон, жирный котяра сидит на дорожке и ни с места, ишь, бля, уставился прямо в глаза… ну, чего вылупился? А ряха довольная, наглая… ну, хотя бы коты.