Пять Кругов. Сабнак

Никитин Максим

Изображение человека в зеркале исчезло. Вместо него на ровной темной глади, отражающей комнату, проявились неизвестные Виктории знаки. Паралич отпустил тело. Какая-то сила подняла женщину с дивана и подтолкнула к зеркалу.

– Если ты согласна получить свое счастье, просто приложи сюда свою руку, – ровно и спокойно продолжал голос. – И все будет только так, как ты захочешь. Ты хочешь этого? Хочешь? Хочешь!

Буря эмоций захлестнула сознание женщины. Все ее неудачи и обиды выплыли на поверхность, и с новой силой ощутила она каждую из них. Чем она заслужила такую немилость судьбы? Чем она виновата

перед Провидением? Почему Господь Бог хочет, чтобы она была несчастна? Почему? Он не может этого желать ей, иначе Он не справедлив и не всемилостив. А раз Он не справедлив, то она будет искать справедливости в другом месте. В любом другом месте.

В отчаянии Виктория приложила руку к обжигающей поверхности зеркала. И сквозь нестерпимую боль она увидела, как некто в темном изодранном плаще с капюшоном, везет ее, полупрозрачную, через бескрайнюю огненную реку.

Видение исчезло. Виктория осмотрелась. Телевизор по-прежнему работал, на столике в углу тускло горела лампа. Ужасно болела рука, а на ладони виднелся небольшой крестообразный ожог из множества извилистых линий. Они, словно живые, медленно расползались по ладони, затем в последний раз встрепенулись и замерли красной рубцеватой отметиной в виде перевернутого креста.

Внезапно раздался звонок телефона. Аккуратно, чтобы не потревожить больную руку, Виктория сняла трубку.

– Алло, – услышала она знакомый голос Сергея. – Алло! Вика! Не клади трубку, пожалуйста. Нам нужно поговорить. Вика, давай все будет так, как раньше. Я все понял. Я понял, что не могу без тебя. Прости меня, Вика. Давай все будет так, как ты хочешь…

Глава 2. Наставник

Я протянул руку и взял ключ, оставленный мне Астаротом. Он был холодным как лед. Он словно обжигал ладонь, каким-то знакомым ощущением. Знакомым… Таким знакомым… Я однажды уже испытывал такое. В той жизни…

В той жизни я был довольно удачлив, но не хватал, как говориться, звезд с неба. Все, что бы я не задумывал, давалось мне довольно легко, и я подозревал, что я любимчик нашего Создателя. Знать бы мне раньше, как я ошибался! Знать бы, что мне будет уготовано. Я бы хорошенько посмеялся над этой ироничной шуткой.

Меня все время не покидало чувство, что я избран для какой-то особой миссии, которую я еще не исполнил, а поэтому мне не дадут свернуть с истинного пути и направят в нужную сторону.

Взять хотя бы возраст семи лет, когда на зимних каникулах за городом я пошел гулять на реку, что протекала недалеко от нашего дома. Ровная белая поверхность словно завораживала. Я шел быстро, специально поднимая мысами своих маленьких ботинок блестящие искры морозного хрустящего снега, что лежал поверх таинственной темной поверхности льда. Было тихо. Не было ни привычного пения птиц, что раздается здесь в жаркие солнечные дни, ни шума листвы, только собаки изредка завывали от холода, лежа в своей тесной конуре или просто на улице. Кому как повезло.

Неожиданно впереди я увидел на однотонной белой глади идеальный с геометрической точки зрения серый круг. Он ничем не выделялся от ровной снежной поверхности, кроме своего цвета. Я подошел и, как обычно, сделал то, что первое пришло мне на ум, а именно впрыгнул в эту занимательную природную метку. Серым

кругом оказалась присыпанная снегом рыбацкая прорубь.

Первое, что я ощутил – это жгучий холод, который облепил мое лицо. Так как одежда еще не успела промокнуть, а я уже полностью погрузился в темную воду реки, то именно кожей лица я осознал, что сделал что-то не так. Через пару секунд я осознал это всем телом. Мои руки судорожно поднялись, чтобы вытянуть мое тело из этого ужасного места, но вдруг уперлись в нечто твердое. Надо мной был только лед. Мои пальцы медленно двигались по нему, так как меня уносило течением. Какой он был гладкий этот лед, какой невероятно гладкий. Холодный и твердый, но приятный. Лед с той стороны, которую видят только обитатели подводного мира и те, кто никогда больше не вернется в земную жизнь. Но мне этого не хотелось, мне хотелось в земную жизнь, и я, царапаясь под этой прочной гладью, поплыл наперекор течению.

Что меня заставляло делать это, я не знал, но в моем сознании четко сидела мысль: «плыви, нельзя так, ты еще нужен. В этом мире ты не сделал то, что должен был сделать. Тебе нельзя так». И я плыл, царапая эту обжигающую гладкую поверхность.

Неожиданно мои пальцы словно провалились в другое измерение. Там было немного холоднее, но там уже было то, чего я не ощущал долгое время и чего мои горящие легкие жаждали, как манны небесной. Там был кислород. Я изо всех сил подтянулся на руках и словно в первый раз глотнул воздуха. Полностью выбраться из воды было делом нескольких минут.

И вот я сидел над темным миром, который по моим ощущениям теперь казался намного теплее этого до боли в глазах светлого и непонятного пространства, ограниченного серыми облаками. Там внизу было теплее и уютнее, но нечем было дышать. Здесь был воздух, но не было желания жить. Чувствовался только ужасный холод. Это было мое второе рождение.

Таким же холодным был и этот ключ, который вызывал у меня все те же неопределенные ощущения. Тут во тьме было намного приятнее, но нечем было дышать. А там, наверху, наверно, был воздух, но я туда не хотел.

Я повернул кисть ладонью вверх и разжал пальцы. Ключ воспарил надо мной, на секунду завис в воздухе и неожиданно направился прочь из тронного зала Астарота, оставляя за собой тускнеющий серебристый хвост. Я двинулся за ним.

Покружив среди искривленных башен верхней части замка, мы направились к одной, стоящей немного в стороне от других. Влетев в нишу, которую, наверно, следовало считать дверью, я очутился в просторном высоком коридоре, по обеим сторонам которого располагались широкие тяжелые двери. Подлетев к одной из них, ключ остановился и начал пульсировать серебристым светом. Дверь заскрипела и приоткрылась. Я вошел в комнату.

Моя келья не отличалась богатой отделкой тронного зала Астарота. В ней была только небольшая кровать, высеченная из камня, несколько кресел из того же материала и большой, изобилующий различными знаками круг, начерченный на полу.

Я присел на кровать и закрыл глаза. Какого-либо неудобства я не ощущал. Казалось, мне одинаково комфортно будет и на каменной кровати, и на мягком диване, и на холодном снегу, и на раскаленных углях. Единственное, что я чувствовал – это неимоверную усталость и вселенскую пустоту внутри.