Пять лет спустя

Богдашов Сергей Александрович

Приходится сильно сожалеть, что со мной нет ни Алябьева, ни какого-то другого опытного офицера. Они бы точно увидели ещё больше, чем я. Но и так вполне очевидно, что мы имеем дело с двумя абсолютно разными почерками проведения операций. Видимо, не всё так гладко в Меланезии, раз набегами командуют то одни, то другие люди.

По крайней мере мне понятно одно — двумя самыми удачными набегами руководили далеко не глупые специалисты, и не исключено, что это были люди с военным образованием.

Как-то

я зациклился на людоедах, общим гамузом отнеся всех меланезийцев к дикарям.

Если уж даже в средние века до них португальские и испанские мореплаватели добирались, то сейчас там тем более хоть кого можно увидеть. Те же торговые пароходы по всему миру бегают. А значит, для меня не должно быть неожиданностью, если вдруг против нас окажется какой-нибудь выходец из Франции или Индии, а то и вовсе и тех английских колоний, где ещё выжили англоязычные диаспоры.

Вот такие мысли возникают у меня, всего лишь после недолгого изучения карт и описаний набегов.

Дорабатываю я их во время встреч с новозеландцами. С майором обсуждаю военные вопросы, а с полковником — экономическую составляющую.

Планов любое громадьё можно строить, но все "размаха шаги саженьи" упираются в суровую правду жизни, а в общении с новозеландцами, в элементарную скупость и этакую бережливость, граничащую с паранойей. Пять своих главных торговых портов они планировали прикрыть всего лишь парой японских эсминцев. Типа — один будет слева, а второй — справа.

Не поверив, я переспросил у переводчика, попросив уточнить для меня этот момент, а потом не сдержался и начал смеяться.

Причин для смеха было слишком много, чтобы высказать их им разом и коротко.

Для начала — им туда не пара эсминцев, а штук восемь канонерок отлично бы зашло. Но у канонерских лодок мореходность так себе. Поэтому в столь дальнее плавание я свои кораблики не отдам. Но и это ещё далеко не всё.

Если наивные новозеландцы считают, что боевой корабль будет день и ночь бороздить их пограничные воды, то они сильно ошибаются. Пусть для таких целей они свои шаланды гоняют, на которых сюда приплыли. Оно дешевле будет.

Стоимость стоянки эсминца в порту, в полной боеготовности, я им назвал, а заодно озвучил расценки на патрульное маневрирование, боевые, и амортизацию.

Ну, а как? Корабли дороги и они не вечны. Опять же, их ресурс не бесконечен и топливо они жрут, как не в себя.

С этим вопросом я оказался не понят. Чтобы не спорить, попросту предложил новозеландцам купить у меня пару японских эсминцев, из тех, что вскоре так и так под списание пойдут, и развлекаться с ними самим. Тем более, что опытных моряков у них пруд пруди.

— Вы же понимаете, что корабли мы купим только тогда, когда они дойдут до наших берегов? — задал мне хитрый вопрос не менее хитрый новозеландский полковник.

— Нет проблем,

но аккредитив, согласно договора, вам придётся заранее выставить. Лучше в русском банке. Но если есть трудности с перечислением денег к нам, то можно и в иностранном. Допустим, я могу открыть счёт в том же немецком банке. Любом из первой их тройки лучших, на ваш выбор, — не стал я выкручивать им руки, предвкушая неплохую сделку.

— Почему в немецком, а не во французском?

— Мне франк не нравится. Не доверяю я ему. До сих пор не могу понять, чем же он реально обеспечен, кроме честного слова французских банкиров, — ухмыльнулся я, вбрасывая вполне очевидную, но явно новаторскую мысль в голову полковника.

С франками у меня давно нелады и своеобразная любовь. Да, я на них прилично зарабатываю, и иной раз, неприлично много. В расчётах с той же Индией, иногда, чуть ли не один к полутора — двум наживаюсь всего лишь на курсе. Остальную выгоду купец Чурин фиксирует, ну, и со мной делится. Выгодное это дело — купечество, если с умом к нему подходить.

— Странно. У нас все французским банкам доверяют, — пожал плечами полковник.

— Решениями каждого банка кто-то командует. Французскими банками руководят евреи, — усмехнулся я, но вовсе не по тому поводу, про который мог бы подумать новозеландец.

Лишнее упоминание о евреях всегда полезно. Не одни русские видят в них источник бед, и это чувство объединяет людей разных национальностей, отвлекая их от каких-то других деталей. По крайней мере даже только за это я уже благодарен евреям.

Хотя, что там говорить. У меня у самого до сих пор еврей Левинсон в гостях. Ждёт, когда придут очередные индийские грузы, закупленные там Чуриным.

Когда я их познакомил, а потом купец показал Левинсону некоторые образцы тканей, которые он купил в Индии, бедного портного чуть удар не хватил. Он наотрез отказался уезжать из Харбина, пока сам всё не увидит и не пощупает своими руками. Так что, когда я улетал на переговоры, младший Левинсон так и оставался моим гостем, с каким-то нездоровым упоением изучая Харбин и его кухню, представленную сразу несколькими странами. Надо сказать, что и по вечерам он иногда надолго пропадал, и как мне показалось, даже слегка похудел со времени прилёта.

В ответ полковник разразился целой речью, но говорил он так долго и не убедительно, словно вслух рассуждал о дружбе народов. В конце концов Тимоти Матепараи сам запутался в словах, и замолк, вытирая пот со лба. Так что чисто военные детали мы обсуждали уже с майором. Полковнику придётся довольствоваться калькуляцией счёта, который пойдёт дополнением к договору.

Умный всегда найдёт, как выпутаться из трудного положения, а мудрый в него никогда не попадёт.

В этот раз я решил попробовать стать мудрым.