Пять лет спустя
Шрифт:
— Дайте мне карту, — чисто по уже въевшейся привычке начал я планирование своего, чисто княжеского возражения, вряд ли что общего имеющего с решениями суда. — Земли пока числятся нашими?
— Мы подали апелляцию. А так же отправили стороннюю кассационную жалобу и дополнили это жалобой по надзору в прокуратуру. Так что месяц — полтора ещё гарантированно есть, — доложил из-за спины кто-то из юристов, пока я разглядывал карту земель.
— Ага. Значит месяц мы ещё точно можем хозяйничать, как хотим, — потёр я руки, в предвкушение устроения гадости.
— Степан,
— Боярин Нестеров. Забулдыга, — коротко охарактеризовал Степан одного из наших соседей.
— Завтра надо купить его земли. Их тут всего ничего. Сможешь?
— Завтра точно не смогу. Выходной день у нас в России, — поддел меня Степаша, сообразив, что я, со своими перелётами и путешествиями напрочь выпал из календаря, — А вот послезавтра купим.
— Точно?
— Так он уже сколько раз нам это предлагал, — усмехнулся Степан, глядя на одного из молодых алькальдов, который подтвердил его слова активным кивком головы.
— Отлично! Тогда, как только вы оформите сделку, мы перекроем пару мостов, в связи с их начавшимся ремонтом, а заодно отключим электричество, а то, как я вижу, боярин Смородников своё имение запитал от нашей подстанции.
— Ваше Сиятельство! Так мосты же новые! Они ещё лет тридцать простоят! — не выдержал мой главный строитель.
— Наводнение. Ледоход. И прочие напасти. Надо обследовать и к ремонту их готовить. Если этот боярин нас по-хорошему не поймёт, я пришлю к вам дирижабль — пятисоттонник, чтобы вы сняли пару пролётов с каждого из них, для тщательного и вдумчивого исследования. Да, и дороги не мешало бы расширить. У нас есть мощный тягач с плугом, способный разворотить дорожное полотно?
— Найдём, ради такого случая, — усмехнулся Степан, моментально въехавший в тему, — А если нет, то у вас разрешения спросим, чтобы у артиллерии его занять.
— Для тех, кто не понял, объясняю. Боярин Смородников нам не друг и вовсе не тот сосед, на которого можно положиться. Будет рыпаться, обложим его, как волка. Сколько там его собственных земель и баронства? Всего ничего. Пусть пару лет по воздуху полетают. Другие пути мы им перекроем.
— А как же закон о дорогах? — тут же возразил строитель, — Запрещено их перекрывать. За это штрафы положены.
— Закон я знаю, и штрафов в тысячу рублей в год не боюсь, — вздохнул я, объясняя очевидное, — Но глядя на карту, хочу сказать, что мы не очень-то что и нарушаем. Вот же, есть у боярина Смородникова дорога, — в очередной раз ткнул я пальцем в весьма извилистую линию, проходившую среди кочек, что, по мнению топографов должно было обозначать болота, — Да, тут чуть длинней путь выходит, но что поделать, если у нас в планах был ремонт и расширение полос на наших магистралях. А потом — это всё ещё наши дороги, а он пусть по своим ездит. Через болота.
Знал бы я, кто из топографов эту тропку на карте прорисовал, не поленился бы, и отправил ему бутылку коньяка в презент. Теперь устанет боярин по судам бегать. Ничего кроме штрафа не выбьет.
В
Ах, болота. На них ничего не построишь. Ну, так докажи это суду.
Годы уйдут и хренова тонна денег на всякие строительные экспертизы, требуемые в качестве доказательств. И на каждую из них у моих юристов найдутся возражения.
Короче — судебная перспектива у боярина — так себе. Денег будет отнимать вдосталь, и затянется она не на года, а на десятилетия.
Если по каждому случаю он начнёт разбираться, где я его обижу в самое ближайшее время, то боярину всей его оставшейся жизни не хватит, чтобы хоть какую-то прибыль из своей замутки получить. Но скорее всего, я успею его гораздо раньше разорить судебными издержками.
Суд в России — он всегда дорог и вовсе не для бедных.
Не стоит быть пророком, но если у меня переговоры с боярином не пойдут, то он получит лишь пустые корпуса от ДОКа, и то в аварийном состоянии. Всё оборудование и рабочих я вывезу.
Но вот мучает меня один практический вопрос — это нахалёнок, это я про боярина, неужели не знал, против кого залупается?
Вот, если честно, то я только одну кандидатуру знаю, кто бы желал и мог его поддержать. И эта старая сука уже не раз мне проигрывала, затевая интриги против меня, которые я каждый раз выворачивал себе на пользу.
Доказать я пока ничего не могу. Верю в предчувствие. И в скорый разговор с боярином Смордниковым. Если он не полный дурак, то очень скоро сообразит, что ему реально ничего не перепало и не светит.
Больше того. Его земли так и остались в его владении, но нынче они станут, как острова. Заживут своей автономной жизнью. Все иные связи с миром от него ни сегодня, так завтра обрежут. А пока, пусть наслаждается своей бессмысленной победой в суде.
Нет, я не то, чтобы против справедливости, но здесь откровенный расчёт и подлость присутствуют. Насчёт княгини Юсуповой я уже ни в чём не обольщаюсь, не первый раз называя её циничной старой сукой, впрочем, при всём том, уважая её, как серьёзного и упорного противника.
Ну, а как иначе? Проблем за последние годы эта старуха доставила мне больше, чем кто-либо другой. И признаться — мне это изрядно надоело.
Саму Юсупову, при живой матушке Императора, которая у неё в лучших подругах, укусить сложно, даже мне.
Фактически — она из разряда тех неприкасаемых, которые, по умолчанию, есть в любом государстве. Все про них знают, но на любые их шалости закрывают глаза, словно они невидимы.
Но если хорошенько подумать, то к её сынку Феликсу отношение уже совсем другое. И он — слабое место княгини. А уж слабостей за самим княжонком — воз и маленькая тележка.