Пять лет
Шрифт:
– Не хочешь - не поедешь. Никто тебя насильно никуда не тащит. Но только скажи почему?
– Дима включил такой ненавистный режим холодного спокойствия. Неужели это именно он всего минуту назад почти мурлыкал на моих коленях от удовольствия?
– Зачем мне вообще встречаться с твоим отцом?
– Он давно хочет с тобой пообщаться. Я - его единственный сын. По-моему, все логично.
– Мне должно быть приятно видеть отца ученика, с которым я переспала и собираюсь спать еще?!
– вырвалось! Это само собой вырвалось! Но Дима, кажется, моей оговорки на будущие планы даже не заметил.
– А ему должно быть приятно, что он не знаком с той самой училкой, в которую втюрился его сын?!
Я оцепенела от услышанного.
– Что ты сказал?
– Втюрился, сказал!
– он уже начинал улыбаться и снова шагнул ко мне.
– Лен, ты вот вроде умная, а иногда такая дура!
– Слово-то какое подобрал - втюрился! Получше-то никак не мог сказать?
– я тоже улыбалась до ушей, устраиваясь в его объятиях.
– У меня просто учитель фиговый. Как научит правильным словам, так сразу и скажу.
– Ладно. Поеду, - я не могла теперь сопротивляться.
– Ну... Теперь даже и не знаю - стоит ли такую истеричку брать с собой...
***
Никак не удавалось сдержать нервозность в присутствии Виктора Михайловича, хотя тому, казалось, было наплевать. Во время поездки и потом, уже у них дома, сидя за кухонным столом, он без остановок расспрашивал о спектакле, об учебе, о вечеринке у Кости. Причем выдавал некоторые такие подробности о наших общих друзьях, что становилось понятно - Димин отец хорошо знаком с ними. Мне было настолько не по себе, что я никак не могла решиться попросить перестать меня называть «Елена Александровна».
– А ты чего сидишь, как рыба снулая?
– обратился он ко мне, закончив допрос сына.
– Я не снулая, - мой ответ, вероятно, призван был произвести на него неизгладимое впечатление об ораторских талантах.
– Как мой парень учится на твоих уроках? Рассказывай уже все честно, Елена Александровна!
– Хорошо учится...
– боже, почему я краснею?
– Ты так тухнешь, потому что думаешь, я против ваших отношений?
Я нашла в себе силы кивнуть.
– Да нет... Димка у меня... Знаешь, он рациональный и взрослый. Наверное, после аварии сразу стал рациональным и взрослым. И я уж точно не стал бы лезть в его личные дела. И он, тем более, вряд ли бы мне это позволил. Поэтому, если тебе нужно мое мнение, вот, держи - я не против.
Кажется, мне стало чуть легче. Ровно до того момента, как он добавил:
– Я вообще, грешным делом, побаивался, что его Костян переманит в их голубую братию! А я бы на старости лет рыдал в подушку по причине отсутствия внуков... Так что рыба - далеко не худший вариант!
Я поперхнулась чаем. Язык без костей - это у них наследственное...
– А давай-ка, Елена Александровна, мы его за винишком выпроводим, а сами потрещим наедине?
– заговорщически шепнул Виктор, чуть наклоняясь вперед, как будто сына тут и не было.
Дима недовольно нахмурился и перевел взгляд на меня. Я решила, что лучше сразу разрешить все вопросы с его отцом, поэтому ободряюще ему улыбнулась и согласилась.
Когда мы остались одни, мужчина вдруг стал серьезным.
– Елена Александровна, я хочу с тобой поговорить открыто и надеюсь на честность. Сможешь?
– Смогу, - мое смущение прошло, а нутро заполнялось решимостью выдержать хотя бы этот разговор.
– Послушай... Димка, действительно, к тебе относится серьезно. Он рассказал мне о тебе еще пару месяцев назад. А как я понял, у вас с ним даже толком ничего тогда и не было. Я знаю сына. И знаю, что это не пустозвонство. Верю, что у вас все может получиться. Но... ты ведь знаешь про отъезд?
– Да.
– Несколько дней назад он мне вот что заявил - якобы, может поступить в местный вуз на юриста, а в Финансовый университет в Москве заочно на международные экономические отношения. Получить тут два высших, вместо поездки. Знаешь об этом?
– Нет.
– Так вот...
– он продолжал задумчиво.
– Университет этот, который московский, очень хороший, престижный, я не спорю. А в местном я и сам когда-то учился на юридическом факультете... И в денежном вопросе я бы два вуза потянул, и Димка сможет - не сомневаюсь, но... Меня смущает, что раньше ему это даже в голову не приходило. Никогда он не думал о том, что не поедет после выпуска к матери! Да, говорил, что потом вернется, да, говорил, что ему там не особо нравится, но это были его единственные планы на учебу. А тут он все уже разузнал и всерьез обдумывает другой вариант. Понимаешь почему?
– Да, - сердце сжалось. Я не приму от Димы никаких жертв.
– И что ты собираешься делать?
– Ничего, - я была уверена в ответе, хоть и больно было дышать.
– Он уедет в Бельгию, как и планировал все эти годы. Если у нас все будет серьезно, то мы будем вместе. После.
– Хорошо, - ответил Виктор, хотя задумчивость из его голоса так и не пропала.
***
Как только мы с Димой вышли на улицу и пешком отправились к моему дому, я сразу сказала о том, что узнала от его отца и о том, что я тому ответила.
– Лен... послушай. Вариант-то хороший, если подумать. Мне не понравилось у матери, жить там пять лет само по себе будет мучением. Другая обстановка, другие люди... А тут - Финансовый университет при Правительстве...
– Нет. Если ты сейчас передумаешь, я всегда буду винить себя в этом, зная, что ты изменил планы только из-за меня. А значит, не буду счастлива - с тобой или без. Сделаешь это со мной?
Он думал очень долго.
– Ладно.
Я сама взяла его за руку. На улице было темно и морозно. Дорога неблизкая, но настроение у обоих как раз соответствовало желанию подольше идти - вот так, вместе, держась за руки.
– Дим, ведь ты можешь надоесть мне гораздо раньше!
– А ты мне уже надоела! Я сегодня переночую у тебя, чтоб закрепить результат.
– Это будет омерзительно!
– Меня воротит от одной только мысли!
Мы шли дальше, смеясь. Забывая о том, что будет.
Любовь - это не влюбленность. Это спокойное, тихое чувство полной гармонии с самим собой.
***
Губы уже горели от поцелуев, но дальше дело не шло. Не знаю, что сдерживало Диму, но он не давал волю ни рукам, ни языку. Я уже была готова кричать от бессилия. Поэтому спросила, чуть отстранившись от его губ: