Пять поцелуев
Шрифт:
Артем был интересным собеседником, не скупился на подарки. А еще он владел просто бомбической квартирой. Двухуровневой, с видом на центр города, с панорамным остеклением. Я внутренне обмирала каждый раз, когда там оказывалась. О боги, как было бы славно устроиться здесь с мольбертом и рисовать, рисовать, рисовать!
Впрочем, предложение Артем делать не спешил. Вроде и с моими родителями познакомился, и своей семье сообщил, что обзавелся постоянной подругой, а заветного кольца в коробочке все не было. Признаться, я даже начала отчаиваться и сомневаться, на ту ли лошадку поставила.
К
— Мне кажется, из нас выйдут отличные супруги, — заявил Артем во время очередного созвона. — Мы на одной волне, и нам безумно хорошо вместе.
— Может быть, — нарочито спокойно ответила я, тайком подпрыгивая от радости.
— А как ты смотришь на то, чтобы пожить вместе? — спросил он. — Проверить, как мы совместимы в быту?
— Ох, малыш, я бы с радостью, но не могу. Мои родители старой закалки и осуждают любые формы сожительства, — вдохновенно соврала я. — Я не хочу их расстраивать.
— Ну, я не то, чтобы зову съехаться, — смущенно забормотал Артем. — Я предлагаю провести вместе отпуск. В Сочи.
Сочи был Артему родиной, там жили его родители, и, само собой, я согласилась туда поехать. В голове у меня возник просто великолепный план: впечатлю моего Креза хозяйственностью, а заодно обаяю его маму. Моя будущая свекровь, сто процентов, уже мечтает о внуках, так что, заручившись ее поддержкой, я быстро оттащу Артема в загс.
***
И вот он — долгожданный день отъезда! Рано утром мы с Артемом встретились на вокзале и без лишних разговоров погрузились в нужный вагон, предварительно затолкав туда три моих чемодана. Артем, конечно, стал ворчать по поводу обилия моих вещей. Но я объяснила ему, что без мольберта и красок жизни не мыслю (а именно они занимали половину места в багаже), и он угомонился.
Соседи по купе нам достались отличные. По крайней мере, я их таковыми считала первые десять минут после того, как увидела. Ведь это были бабушка-одуванчик в ситцевом платьице и ее девятилетний внук, уткнувшийся носом в планшет, — мечта, а не ребенок.
— Марья Ивановна, — церемонно представилась бабуля, как только мы с Артемом вошли в купе. Потом она выпила немного минералки из стакана и показала на внука. — А это Славик. Хорошист! Спортсмен! Гордость класса.
Я тоже представилась, откровенно порадовавшись, что нам не досталось купе с дембелями или младенчиками. Вот только приятное впечатление от попутчиков держалось недолго. Стоило поезду тронуться, Марь Иванна выудила из сумки огромный серебристый сверток с курицей-гриль.
— Славик, милый, надо покушать, — проворковала она.
Мальчика долго уговаривать не пришлось. Он переложил планшет в одну руку, а вторую вытер об шорты и протянул бабушке. Та засуетилась, стала отрывать от курицы здоровенные куски и вкладывать их в растопыренную
А я сглотнула слюну. Дело в том, что печеная курица — одно из моих самых любимых блюд. В детстве я требовала маму готовить ее мне каждый выходной. Мама, правда, не слишком слушалась.
— Не хотите? — бабушка протянула очередной шматок курятинки не внуку, а Артему.
Того передернуло.
— Нет, спасибо!
Вид у моего Креза стал такой, будто он сейчас хлопнется в обморок. Уголки его губ брезгливо опустились, а ноздри гневно затрепетали.
Бабуля повернулась ко мне:
— А вы?
Я снова сглотнула слюни и отрицательно замотала головой.
— А зря! — не одобрила Марь Иванна. — Вам кушать надо, вон вы какая худая.
От ароматов, исходящих от протянутого мне куска курицы, захотелось зажмуриться.
Вот почему, спрашивается, я не догадалась устроить себе пару дней обжорства накануне отъезда? Наелась бы до отвала — и сейчас меня бы воротило от еды. Так нет же. Вчера я так замоталась, собираясь в дорогу, что забыла поужинать, да и утром осталась без завтрака: времени на него попросту не хватило.
— Может, все-таки будете? — Бабуля еще ближе придвинула курицу. — Дед мой запекал, он у меня старший повар в столовой механического завода.
Мой желудок болезненно сжался и приготовился разразиться гневной тирадой. Я, как ужаленная, подскочила на ноги:
— Извините, мне надо в туалет.
Следующие сорок минут я слонялась по вагону и вся, с ног до головы, пропахла этим странным запахом, что обычно витает в поезде. А еще проводила взглядом с десяток деревень. Довольно, кстати, симпатичных: с зеркальными озерами, с аппетитными, отлично откормленными утками. Помнится, бабушка раньше чудесно запекала утку с яблоками и медом. У нее была такая волшебная румяная корочка. Она почти таяла во рту.
Я чертыхнулась. Опять мои мысли свернули не туда.
Какой-то мужчина задел меня плечом, пробираясь по узенькому коридору с пакетом чебуреков в руках.
— Осторожней! — буркнула я, ощущая легкое головокружение. — Чебуреки уроните.
Мужчина покосился на меня с недоумением, а потом рывком протянул пакет мне.
— Будешь? Меня друзья угостили.
У меня что, такой голодный вид? Почему все вокруг пытаются меня накормить?
Я замотала головой, но рука почему-то сама потянулась к чебурекам. Да что же это такое? Дабы справиться с искушением, я сделала пару шагов назад, а потом от греха подальше юркнула обратно в купе.
К счастью, там было спокойней. Курица со стола уже исчезла, а может, ее подчистую схрямкал наш хорошист.
— Ну, слава богу! Вернулась. А я уже собирался тебе звонить, — посетовал Артем, не отрываясь от ноутбука (он и в отпуске не прекращал работать, впрочем, мне это даже нравилось). — Ты куда пропала-то?
— Просто в туалет очередь была, — скромно потупилась я. — Длиннющая.
— Понятно! — Артем так и не поднял на меня глаз.
Зато Марья Ивановна вдруг оживилась и приготовилась обрушить на меня сотню вопросов. Я даже попятилась. Говорить мне от голода не хотелось абсолютно.