Пять строф 20 века
Шрифт:
исполнение смелое,
черно-белых лент.
Чуть не заневестилась,
но виолончель
рядом звуки вбросила
в музыкальный челн.
Зацепление
Что главное? Уйти из зацепления,
и знать неповторимость бытия.
Однажды сердцем чувствуя пленение,
понять, что мы играли: ты и я.
Прекрасное
нечаянно мы вспыхнули вдвоем,
и безразличие обступило круто,
и мы отдельно думает, живем.
А чудо было несколько мгновений,
а охлаждение следом шло всегда,
и сердце замирало: черви, вини.
И все. Не повторится никогда.
Искать его, не зная полных данных?
Найти в Москве возможно ли его?
А там уже и Мани или Тани,
и снова расставаться нелегко.
Ракетка, теннис, сетка, взгляд и счастье -
простое откровение судьбы,
Любить в игре незримо и нечасто.
Как хорошо, чтоб повторилось бы!
Проходит год. Забыто это чудо.
Попытка отыскать не удалась,
как вечером не встретить тайну утра.
Я не ищу! Я не ищу! Сдалась.
Штурман
Сиреневый рассвет
в сиреневой печали,
гранитный парапет
замерзшего причала.
Корабль одинок,
пусты его каюты.
Зарозовел восток,
меняя небо круто.
А штурман не спешил
покинуть дом-таверну,
он девочку смешил,
та робкая как серна.
Был штурман одинок,
но ночь уже в рассвете,
и волосы – ленок
Он уходил, как летом.
Он девочку пленил
своей морской походкой,
и трап под ним кренил,
он шел в каюту ходко.
Полет наваждений
Воздушные замки, иллюзион,
прожекты, мечтания и грезы,
виденья, сказания, как сказок сезон,
несут наваждения в прозу.
Стихи из той прозы растут на глазах
почти с непонятною силой.
Потом все оценишь, как стройку в лесах,
а чувства? Возможно. Да, мило.
Но вот из страданий, что были в груди,
точнее сказать, просто в сердце,
получится опус с названием: "Приди",
а кто-то подумает: "Серо".
Мечты и соблазн, и обрывистость фраз,
всегда лишь мечта неземная.
Сама сознаешь то, что
и все же мечтаешь: "Вас знаю".
Полет наваждений, он с нами всегда.
Он словно снежинки порхает.
И любишь, мечтаешь и веришь тогда,
когда наваждение летает.
Настольный теннис
Что такое теннис на столе?
Это просто чудное явление,
держит стол, как будто он в смоле,
можно ощутить его пленение.
Дело в том, что точная игра,
легкие ракетки, белый шарик,
будто бы крючочек у багра,
пыл в игре приходит очень жаркий.
А напротив – только твой партнер,
он своей игрой расскажет притчу
о себе, игре, коль бой остер,
об одежде. Шарик. Стол. И речи.
Поиграй в настольный теннис ты,
поиграй умело – неумело,
отношения будут так просты,
что в любовь ты будешь рваться смело.
Это лучше, что ни говори,
просто разговоров и прогулок.
Так дерзай ракеткой и твори.
Шарик, звук, бросок, а зал так гулок!
Граф
Вы мысленно меня влечете вновь,
и кровь моя бурлит, бушует кровь.
Пока же только стопка чертежей,
меж нами ходит в кольцах виражей.
Потом сказали: «Это вот исправь».
Да, Вы в работе нашей просто граф.
И так же благородны и грустны,
и Ваши фразы искренне просты.
Один сегодня князь и граф, и царь,
как будто время возвратилось в старь.
Я беспредельно предана ему.
А почему? Я право не пойму.
И знойность теплых дней в его глазах,
и напряженность в наших голосах.
Мгновенье, что коснулось наших рук,
становится прекраснейшим не вдруг.
Сегодня с Вами мы и далеки,
а облака над нами так легки,
но все поймет мудрейший небосклон,
обнимет нас и сделает поклон.
Новый год
Новый, старый Новый год.
Снег. Деревья. Серость.
В жизни следует итог:
всем желаньям мера.
Позвонить? Не позвоню.
Написать? Не буду.
Мысли Ваши отгоню,
чувства – позабуду.
Если сам ко мне придешь,