Пять

Annotation

Пятый. Потому проще всего у меня с нечетными.

Ковалёва Василиса

Ковалёва Василиса

Пять

Чтобы переплыть Северное море, потребовалась почти неделя. Нам уже не терпелось приступить к учебе в этом известном университете, поэтому пережили мы эту неделю (пусть и почти!)

с трудом.

В конце шестого дня берег забрезжил на горизонте. К сожалению, погода не располагала к выходу на палубу - дул сильнейший ветер, поэтому мы все прилипли носами к иллюминаторам.

Я впервые в жизни увидела чужую землю - с рождения я ни разу не покидала даже Столицу, что уж там говорить о нашей Империи. Виднеющиеся в тумане далеко впереди острые шпили Лебенна завораживали меня получше огня. Я готова была часами сидеть, уткнувшись носом в стекло, и наблюдать за постепенным ростом этих шпилей, бликами окон, оранжевым светом фонарей. Очарование чужеземного города было бесспорным - и не только из-за своего первенства в списке посещенных мною городов. Лебенн совершенен. Он идеальнее Столицы, хотя она и превосходит его по красоте во много раз. Но такого дышащего жизнью, настоящего, насыщенного города больше и не встретишь нигде.

Да и магия из серии "он мой первый" сильно усугубляла полученный результат. И когда я ступила на теплую, подогретую солнцем мостовую порта Лебенна, я уже была влюблена в этого город по уши, до потери пульса. Рядом меня нетерпеливо выкликали отброшенные толпой друзья, а я стояла в самом её центре и боялась дышать. Казалось, что сейчас все исчезнет, оставя меня на голом и пустынном острове, а то и ещё хуже - в провонявшем рыбой, червивом, гнилом портовом городке.

И я безотчетно зашагала в противоположную нужной мне сторону. Дул неимперский ветер, пахло вербой и сиренью - запахами, которые я могла почувствовать только с помощью маминых эльфийских духов, - а ещё свежестью. Дома всегда пахнет пылью и степью - полынью, вереском, горечавкой, бессмертником; воздух резкий и насыщенный дождем, а после грозы так переполнен озоном, что дышать становится трудно. Здесь же ветер доносил до меня соленые брызги с моря, гул города заглушали крики чаек, небо, в противовес имперскому синему, почти черному, было ярко-голубым, можно сказать - лазурным, а яркое золотое солнце пронзало все вокруг своими лучами. От камней под ногами дышало жаром, пусть и была-то всего вторая половина весны.

Город казался акварельной зарисовкой, где радостные и приветливые торговки в полосатых оранжевых платьях окликали прохожих, зевал на перекрестке светло-рыжий кот, на небе не было ни единого облака, а далеко на горизонте, в сине-голубой дымке виднелись силуэты подходящих к порту кораблей.

Вокруг меня все было чистым, свежим, не было милого сердцу столичного беспорядка, не было запыленности и загадочности, все вещи были ясными и точным, будто только что протертыми влажной тряпкой. На фоне лебеннцев я сильно выделялась - в мятой, невзрачной одежде неконтрастных тонов, с черными волосами, с сумрачными глазами непонятного цвета. У людей вокруг не было переходных стадий: их глаза были ясными, с явно виднеющимися палочками и узорами, ярко-синими или темно-зелеными; волосы, распущенные и развевающиеся на легком бризе, золотились в свете дневного солнца; одежда была ярких, выделяющихся и вызывающих тонов.

Я вышла на узкую, чистую улицу, пропахшую солью, прогулялась по ней до какой-то огромной мощеной площади, а оттуда уже угодила в маленький южный сквер. Шелестели листьями каштаны и платаны, нежно цвела океанская вишня - розовыми, трогательными цветами,

осыпавшимися от малейшего дуновения ветра. Я нашла поселение родных одуванчиков и сплела из них венок. Белый липкий сок сворачивался на коже тугими комьями.

Возле сквера обнаружилась невысокая, миниатюрная часовенка, будто вырезанная из цельного куска скалы. Посвящена она была богу Солнца - Liarvve [Лиарве]. Само строение было серого, тенистого цвета, только высокие прорези окон озаряли темный скверик вкрадчивым оранжевым светом.

В саму часовенку я заходить не стала - в Империи считается, что только к покровителю можно относиться настолько дружески, что можно без спроса зайти в его дом.

Улица от дома бога вывела меня на широкий нелюдный проспект. Мимо меня прошмыгнул тощий рыжий лебеннский кот - в Империи редко встречается такой окрас, больше черный или серый, - и прямо на улице обернулся человеком. Я завороженно смотрела на превращение - люди, способные преобразовать собственное тело, встречались ещё реже некромантов, и я за всю свою жизнь ещё не видела ни одного.

Кот обернулся в высокого парня с незапоминающейся внешностью. Заметив свидетеля, взглянул на меня. Голубовато-белые глаза пронзительно наблюдали из-под белесых ресниц. Он напоминал призрака - был таким же выцветшим, прозрачным, просвечивающим.

Я мгновенно опомнилась.

– Не подскажете, как пройти к Мэгноту?

Парень, ещё раз подозрительно меня оглядев, немногословно объяснил дорогу. Я, ровным счетом ничего не поняв из его путаных разъяснений, залезла ему в голову - на несколько секунд. Он прищурился ещё недоверчивей.

Его звали Долор, и его сознание было будто расколото на много-много частей - человеческих и звериных. Он был абсолютно многогранным - впервые я поняла настоящий смысл этого слова, - настолько переполненным жизнью, будто жил много жизней одновременно. Я тут же запуталась в нем, как запуталась минутой ранее в его словах, едва отыскав нужное мне.

А еще он явственно почувствовал чужое присутствие в своей голове, хотя я по своему обыкновению делала это наиболее незаметно - через подсознание.

– Спасибо.

Я долго провожала его взглядом - скорее безотчетно, нежели чем специально. Долор шел с совершенно прямой спиной и ни разу не обернулся.

Мэгнот отыскался довольно быстро - спасибо Долору.

Им оказалось не слишком высокое, но зато широкое здание из белого камня с темными прожилками. Первые мгновения мне подумалось, что это мрамор, который является одним из самых магически активных материалов, но эта мысль стремительно рассеялась, стоило мне провести по нему рукой. Она отозвалась легким покалыванием, будто к пальцам присосалась пиявка и пытается прокусить мою кожу. Поверхность была отполирована до блеска, но кое-где встречались шероховатые участки, которые действительно могли "утянуть" в себя энергию, в отличие от гладких, только пытавшихся. Неужели кость авара? Целое здание? Это сколько же времени потребовалось, чтобы откопать столько скелетов аваров - которые вымерли много тысяч лет назад - и потом их обработать вручную?

Я поежилась - говорят, в старину аварская кость вполне подчинялась магии в человеческих руках, да только магия та была другая. И возраст Мэгнота, получается, примерно равен возрасту Столицы?

Сморгнула - не люблю сильно закапываться в историю. Это, безусловно, все очень интересно, но отнюдь не на практике. А как только понимаю, что когда-то, очень и очень давно, когда и некромантов-то не наблюдалось, кто-то очень могучий построил этот памятник гигантизму, становится не по себе. Мало ли что запрятал неведомый народ в глубины своего дома?