Пятая жертва
Шрифт:
Утром он проснулся с тяжелой, чугуном груженной головой. До одиннадцати часов пил кофе, в который отважился капнуть коньяку. А потом поплелся на работу.
– Ну и где тебя носит?
– осведомился редактор, которого Валдаев оторвал от черкания материала Нонны.
– Статью творил, - зло отозвался Валдаев.
– И натворил?
– Ага, - Валдаев протянул главреду несколько листков с бледно отпечатанным на принтере текстом - картридж уже кончался, а новый купить было недосуг. Сомин взял статью привычным жестом - двумя пальцами, с плохо скрываемой брезгливостью, как берут грязное белье.
– Почитаем, -
– Нет, ну кто так пишет, - ручка тут же проехалась по странице, оставляя на ней уродливую линию.
Валдаев вздохнул. Фраза была удачная, забойная и украшала текст. Но спорить с главредом - занятие бессмысленное и вредное как для здоровья, так и для материала.
– Я в город, - поспешно сказал Валдаев. Наблюдать, как уродуют материал, было выше его сил.
– А вечером в "Прогрессор".
– Давай-давай, - механически кивнул Сомин, уже погрузившийся в свою работу и с довольным оскалом сосредоточившийся над текстом, как в инквизиторских застенках палач-энтузиаст сосредоточивается над телом пытаемой жертвы.
Валдаев пообедал в недорогом и вполне пристойном заведении из сети ресторанов "Елки-палки". Сидя в кафе он за чашкой чая начал листать новую московскую криминальную газетенку. "Маньяк на тропе войны" назывался материал. Раз в два месяца в одно и то же число людям вырезают сердца, а трупы выбрасывают на московских окраинах Бр-р. Мерзость. "Утка"? Не похоже. Вроде есть ссылки на конкретные места и время, на сотрудников МВД и прокуратуры. Когда просто бессовестно врут, используются другие приемы.
"Через две недели будет новая жертва. Кто она? Ею может стать любой. Даже вы", - на такой "оптимистической" ноте заканчивалась статья.
Валдаев передернул плечами. Две последних жертвы нашли совсем недалеко от его дома.
"Маньяк с виду обычный человек. Он может даже не помнить о своих деяниях. Однажды включается непонятный механизм, и наружу вырывается из глубин человеческой души умело прятавшийся там кровавый зверь", - перечитал Валдаев абзац. Его, привыкшего употреблять самое неудобоваримое информационное варево, неожиданно эта картина тронула. Он представил, каково это - жить и не знать, что твой мозг делит с тобой какое-то хищное существо, да еще являющееся частью твоего Я.
– Гиены пера, - прошептал он и раздраженно скомкал газету.
* * *
Клуб "Прогрессор" ежемесячно заседал на пятнадцатом этаже серого, стекла и бетона, высотного параллелепипеда с надписью "Молодая гвардия" у метро "Дмитровская".
Клуб родился при журнале "Вокруг света" на заре перестройки, когда сняли табу с публикаций на тему об аномальных явлениях и оторопевшему народу вдруг сразу стало ясно, что он окружен полтергейстами, черными колдунами, белыми ведьмами и серыми человечками с планеты Трон. С тех пор эффект новизны темы неизбежно стерся временем. Но обывательский интерес продолжал тлеть. Поэтому газетный бизнес на аномальщине продолжал приносить издателям стабильный доход, а заодно подкармливав Валдаева и его собратьев по перу.
Заседания "Прогрессора" с годами собирали все меньше народу, так что теперь любителям аномальщины хватало одного просторного кабинета. А бывали аншлаги собирался целый актовый зал, да еще в проходе люди стояли.
Валдаев немножко опоздал.
– Давай сюда, -
Валдаев дивился на нее. Она умудрялась оказываться везде. Возникало ощущение, будто она выпущена с конвейера в нескольких экземплярах.
Он примостился рядом с ней, нацепив на себя маску ироничного стороннего наблюдателя. За длинным столе чинно сидели собравшиеся. В окно светило тяжелое закатное солнце, садящееся за серое нагромождение московских домов-коробок.
Набор присутствующих был стандартный. Несколько мужчин лет за пятьдесят о чем-то тихо перешептывались, что-то записывали, кивали в такт словам докладчика - это были ученые мужи, в большинстве увенчанные докторскими степенями и профессорскими званиями. Они искренне надеялись, что именно в области аномальщины науку ждет долгожданный прорыв к новым горизонтам. На другом конце стола кучковались ротозеи. Среди них был знакомый слесарь-сантехник, видевший в прошлом году летающую тарелку и клявшийся, что перед этим не пил ни грамма; три домохозяйки, пекущие астрологические прогнозы, как блины. Еще было несколько ребят из московского уфологического клуба - обычные технари, честно и безуспешно пытающиеся разобраться в тайнах неизведанного... А это что за чудо-юдо? Напротив гордо восседала худощавая дама лет тридцати пяти - сорока в синем свитере, на ее груди тяжело висела толстая золотая цепочка с массивным золотым кулоном. Она снисходительно-загадочно улыбалась.
Доклад делал плюгавенький, лысый (к удовольствию Валдаева, которому не улыбалось быть единственным лысым в этом собрании), одетый в потертый коричневый костюм живчик. Его шею удавкой терзал галстук, и он все время пытался ослабить узел, но это никак не удавалось. Живчик был профессором-химиком. Гоняя для убедительности воздух руками, он твердил что-то о необходимости исследования экстрасенсорных эффектов в химии.
– Экстрасенсы говорят о том, что через них протекает биоэнергия, что они видят ауру. Ну почему, почему мы должны всему верить? Если мы хотим научного подхода, так подайте критерии истинности. Где они? В этом главная задача - найти критерии!
– горячо восклицал он, пытаясь зарядить остальных своим неуемным желанием отыскать - хоть под ногами, хоть на Луне - эти ускользающие критерии.
Кто-то соглашался, кто-то возражал, кто-то перебивал докладчика - публика на сборищах бывала заводная. Загадочная дама в свитере и в золоте молча заулыбалась еще более таинственно, считая, похоже, ниже своего достоинства вступать в дискуссию.
Потом пошли сообщения исследователей подмосковной аномальной зоны, где якобы НЛО шастают точно по расписанию, в отличие от рейсовых автобусов.
– Это все хорошо, но где критерии истинности ваших заявлений?
– настойчиво встрял профессор-химик.
– Где они?
Позже химик по тому же поводу сцепился с астрологами.
– Какие критерии?
– возмутилась руководитель астрологической школы. Астрология - древнейшая наука. Она вобрала в себя мудрость тысячелетий!
– Алхимия - тоже древнейшая наука, - буркнул профессор.
– И незаслуженно забытая!
– стояла на своем астролог. Теперь улыбка у дамы в свитере стала как у Джоконды. Так улыбаются, когда ухватили саму истину истин за хвост. И эта улыбка все больше отдавала презрением - кажется, не столь к выступающим, сколь к человеческому роду в принципе.