Пятая зима магнетизёра
Шрифт:
Само собой, обмен вопросами и ответами происходит во время магнетического сна. Проснувшись, женщина ничего не помнит о разговоре.
Мы с Мейснером и банщиком Педерсеном, который участвовал в первой экспедиции, обсудили положение дел. И решили продолжать поиски с ее помощью. Может быть, в состоянии магнетического сна ей легче привести нас в нужное место.
Третьего числа утром она обычным способом подверглась магнетизированию. После чего спящую перенесли в ожидавшую карету. Наш отъезд привлек всеобщее внимание.
Я сидел прямо напротив сомнамбулы, и все время внимательно наблюдал за ней. Глаза ее были закрыты. Иногда можно было приметить легкое дрожание век, столь слабое, что едва ли это что-нибудь значит. Она спала. Я убежден, что она, в самом деле, спала.
Полчаса мы ехали в молчании. Потом сидевший с ней рядом Мейснер спросил, не может ли она указать нам более точное направление. Она приказала ехать медленнее. Именно в эту минуту мне показалось, что веки ее разомкнулись, но я в этом не уверен.
Вдруг она крикнула, чтобы карету остановили. Мы спросили, прибыли ли мы на место, она ответила утвердительно.
Слева от нас и в самом деле оказалась рощица, вернее, две рощицы. Мы переглянулись, пытаясь понять, какую из них она имела в виду.
Погода в этот день была скверная. При отъезде из Зеефонда было пасмурно, моросил дождь. Теперь дождь припустил.
Решили послать Педерсена на разведку — он должен был осматривать местность, пока сомнамбула не крикнет, чтобы он остановился.
Педерсен скрылся за пеленой дождя. Мы сидели в карете. Сидели в полном молчании.
— Ну как, он уже близко? — немного погодя спросил Мейснер. Педерсен уже исчез в одной из рощ.
— Нет еще, — спокойно сказала женщина. Прошло совсем немного времени, и вдруг она крикнула Мейснеру:
— Вот здесь! Скажите, чтобы он наклонился и собрал землю.
Я открыл скрипучую дверцу кареты и крикнул Педерсену, которого не было видно за кустами:
— Остановитесь! Остановитесь!
Мне ответило слабое эхо из рощи. В нем звучало что-то вроде: «Ладно», но сильный дождь заглушал звуки. Я вылез из кареты и пошел за Педерсеном.
Педерсен, насквозь промокший, стоял, ковыряя землю ногой. Земля была ровная, заросшая травой, поблизости никаких камней. Мы вырыли ямку, но земля в ней была черной.
Мы выкопали яму около фута глубиной, но земля все равно оставалось черной.
Мы пошли назад.
Мадам Кайзер по-прежнему лежала, откинувшись на одну из подушек кареты, и спала. Мы сообщили ей о результате. Кажется, она огорчилась, но сказала, что Педерсен слишком поздно услышал ее крик — он уже прошел мимо того места, где следует искать землю. Пришлось идти снова.
Дождь лил как из ведра, было холодно. Дождевые капли мешались со снегом. Мы снова побрели по глинистой поляне к роще. Нашли то место, где вырыли яму, потом Педерсен восстановил в памяти путь, которым в первый раз добрел до этого места, и мы двинулись назад. Через тридцать метров мы оказались возле целого скопища камней, и Педерсен сказал, что видит два камня, которые лежат вплотную друг к другу. Он обратил внимание, что один камень и в самом деле меньше другого. На это я заметил, что так обычно и бывает, когда речь идет о двух камнях.
— Может, это здесь, — все-таки сказал он. Мы стали рыть под камнями. Почва здесь была песчаной и желтой. Через некоторое время Педерсен докопался до слоя, который имел коричнево-желтый оттенок, может, кто-нибудь назвал бы его коричневато-желтым, но мы согласились, что в нем, без сомнения, есть красные прожилки.
— Это тот самый песок, — заключил Педерсен.
Мы сели на землю. Мы оба устали от этого копания и к тому же насквозь промокли.
— А насчет приступа правильно она предсказала? — спросил я Педерсена.
— Правильно, — ответил он. — Во всяком случае, первый приступ случился в указанное время и был очень легким. Все произошло именно так, как она предсказала.
— А теперь мы нашли ее красную землю, — заметил я.
Он с сомнением посмотрел на меня. Я сказал, что замерз, и встал.
Мы зашагали обратно к карете.
Женщина очень обрадовалась, когда мы сказали, что нашли землю.
Мейснер взял щепотку земли, внимательно ее рассмотрел.
— Да, — сказал он, — земля, в самом деле, красная. По дороге домой все молчали.
Позднее во время сеанса Мейснер спросил пациентку, как она себя чувствует, и какие меры надо теперь принять.
— Насчет головных болей дело обстоит так, — заговорила она. — Боли и судороги оттянули воду к голове, и она собралась вокруг моего мозга. Но магнетическое лечение отвлекло воду вниз, и судороги понемногу станут слабеть.
Чтобы остановить рвоту, позывы к которой у нее время от времени появлялись, мадам Кайзер. В частности, рекомендовала «каждые три часа принимать на кусочке сахара настойку бобровой струи».
После этого Мейснер магнетизировал красный песок, вино и настойку бобровой струи.
9 февраля
Сегодня Мейснер опять приказал мадам Кайзер заглянуть в себя и сказать, что она видит. Она с готовностью исполнила приказание. Нижеследующие записи делались во время ее рассказа, и, насколько я могу судить, мне удалось воспроизвести его слово в слово.
После магнетизирования она заявила, что лекарство проникло в нее очень глубоко, но только назавтра окажет настоящее действие. Тогда начнется сильная головная боль, сильная рвота и мучительные судороги. Но к полудню все эти симптомы исчезнут.