Пятёркин
Шрифт:
– А как же порванный кроссовок? Кто будет возмещать нам ущерб? – мама драчуна всё никак не унималась, пытаясь вернуть упущенную справедливость.
– Второй оставьте себе на память, как символ и напоминание, – мы с сыном покинули кабинет директора, попрощавшись со всеми присутствующими.
Проходя вдоль школьного коридора, мы наслаждались временной повисшей тишиной, царившей в нём. Мой мальчик шёл чуть впереди, видимо не желая разговора, который застыл в воздухе.
– Сын… Ты всё правильно сделал. Если твоего друга обижают, то твой долг – заступиться за него. Надеюсь,
– Пап… Знаешь, как страшно мне было это делать? И больно, и досадно… Я думал, что ты ругаться будешь, – сын едва сдерживал эмоции, чтобы не разрыдаться прямо посреди школы.
– Пойдём домой, молодой тигр. Володя больше тебя в полтора раза, а ты всё равно это сделал. Горжусь тобой. Если драка неизбежна, а слова не помогают, то поступай, как подсказывает тебе интуиция. Ты – сын военного лётчика, у нас в роду трусов не было, – я крепко обнял своего ребёнка, и он всё-таки выпустил скопившиеся чувства прямо в мою офицерскую форму.
Пару минут мы простояли молча, каждый по-своему переваривая произошедшее сегодня и все сказанные слова. Взглянув на часы, я был вынужден разомкнуть эти приятные объятия и вернуться в суровую реальность, в которой мне нужно было возвращаться на работу.
* * * * *
Оставалось всего несколько дней до окончания очередного учебного года, а по сложившейся в нашей семье традиции в этот период мы ходили в городской парк аттракционов. Даже не знаю, кому больше были нужны эти походы, мне или сыну. Мой мальчик с каждым днём становился всё взрослей и самостоятельней, как будто куда-то торопился или готовился к чему-то важному. Всё чаще он отрицал свой интерес к играм и всяким детским развлечениям, старался выглядеть выше и старше. Я же постоянно с ностальгией вспоминал те прекрасные времена, когда сам ходил с отцом и матерью в это же место целых двадцать пять лет назад.
– Мам, ну пойдём тогда с тобой на машинках прокатимся? Папа слишком большой и его не пустят, ещё сломает что-нибудь, а нам платить потом, – сын бежал чуть спереди, постоянно петляя между встречными посетителями парка.
Супруга была одета в белое летнее платье с мелкими чёрными горошинками, которое струилось по её длинным ногам. Чуть смущаясь, она придерживала его рукой и дамской сумочкой, не допуская бесконтрольной ситуации выше колена. Я прекрасно знал, что этот наряд она выбрала из-за меня, хотела сделать приятно моим уставшим глазам в конце рабочей недели.
– А давай! Берём два билета, а папа пусть нас снимает на память. Чур машинками на трассе не толкаться! – жена решительно направилась в сторону кассы.
Из-за особенностей работы меня уже трудно было удивить крутыми виражами и захватывающими дух горками, однако колесо обозрения по-прежнему мне нравилось из-за открывающихся видов города и необычайно свежего воздуха. Я терпеливо принял роль фотографа для своих родных, а сам мысленно уже сидел в закрытой кабинке, медленно поднимающейся вверх.
– Пап, смотри как умею! – сын резко выворачивал руль из стороны в сторону и выписывал по площадке одну “восьмёрку” за другой.
– Да ты прирождённый водитель, у тебя хорошо получается! – я старался уловить в кадре его живые эмоции, делая кучу снимков подряд.
– Скорей бы мне исполнилось восемнадцать! Сразу же пойду на права сдавать, – лёгкое столкновение с машинкой под управлением мамы и вскоре они оба продолжили движение.
– Не спеши ты так быстро взрослеть. Всё успеешь, многое ещё впереди, а вот покататься на машинке в парке может уже никогда и не придётся. Вымахаешь, как твой отец, и будешь за весельем только со стороны наблюдать, – я решил записать пару видеороликов со звуком, пытаясь одновременно смотреть в телефон и на своих родных.
– Пап, а до скольких лет мне можно жить с вами с мамой? Пока я вам не надоем?
Неожиданные детские вопросы всегда были для меня загадкой, откуда они берутся и почему так резко меняют тему. Чем-то они мне напомнили горки, на которых мы были всего полчаса назад. Безудержное веселье перемешивается с внутренними страхами и вместе выплёскивается наружу.
– Пока права на вождение не получишь. Да шучу я, живи хоть до самой своей пенсии, – мне удалось заполучить улыбку и смех сына, как высшую награду.
Машинки начали тормозить, а значит время катания подошло к концу. Супруга изящно вышла из своей бешенной колесницы и также одарила меня улыбкой.
– Мне нравится, когда ты в форме, но ещё больше я люблю, когда ты в обычной гражданской рубашке и джинсах. Я и так ни на минуту не забываю, что мой муж военный лётчик, – её волосы развевались по ветру, а глаза светились от счастья выходного дня.
– Раньше всё было наоборот… Теперь моя очередь выбирать развлечение! Сейчас куплю всем любимого мороженого, встретимся у колеса обозрения, идите вперёд и займите нам очередь, – обняв семью, я направился к ближайшему ларьку за сладким угощением.
– Пап, мне эскимо с орешками, пожалуйста! – сын крикнул уже вдогонку, но его выбор мне был заранее известен.
Последние майские дни радовали жаркими солнечными лучами и свежим дуновением ветра. Далеко не каждые выходные получалось провести с семьёй полностью, но если и выпадала такая возможность, то я никогда её не упускал. Каждый раз мы вместе выдумывали для себя что-то новое: гуляли по скверам, ездили за город на пикник, ходили на премьеры в кино, посещали новые кафешки, открывшиеся в городе. Именно в такие редкие дни я чувствовал себя максимально живым и счастливым.
Всего через несколько минут мы сидели в одной из кабинок, всё ещё слегка пахнущей краской после косметического ремонта. Колесо обозрения двигалось с очень медленной скоростью, что позволяло насладиться шикарными летними пейзажами вокруг и успеть, не торопясь, скушать сливочное лакомство.
– Всё, как вы любите. Держи эскимо с шоколадом и орехами, а для тебя фисташковое с глазурью. Папе – самый дешёвый пломбир, зато целых два, – я раздал мороженое своим домочадцам.
– Спасибо, дорогой. Сын, а что у тебя на руке снова выскочило? Вот здесь, на сгибе локтя, – супруга что-то заметила и говорила немного обеспокоенным голосом.