Пятна света на серой шкуре

Казаков Дмитрий Львович

— Так что, у меня бред? — напрямую спросила Лиза.

— Ну, я бы не стал так говорить, — уклонился от прямого ответа Смирнов. — Но кое-что похожее.

— И что же делать?

— Для начала — не верь глазам своим. Если что-то увидишь, то не обращай внимания. А для того, чтобы видения не одолевали, я пропишу тебе кое-чего. — Он зашуршал бланками рецептов. — Эту штуку просто так не достанешь, но вот тут в уголке я напишу телефон. Позвонишь, сошлешься на меня. Яков Абрамыч — мой старый приятель, так что все будет в лучшем

виде…

— Да, было еще кое-что, — вспомнила Лиза. Выслушав про порезанную дверь, Смирнов изменился в лице, из уверенного в себе и чуточку надменного врача превратившись в просто встревоженного человека.

— Так, — проговорил он и недописанный рецепт, порванный на клочки, отправился в корзину для бумаг, — Якова Абрамыча мы тревожить не будем.

— Сразу вызовешь санитаров со смирительной рубашкой? — Лиза нашла силы чтобы пошутить.

— Нет. — Психиатр покачал головой. — Никакие санитары тебе не помогут, даже со смирительной рубашкой. А вот человек, живущий по этому адресу, — он протянул бумажку, — вполне вероятно, что и поможет…

— А кто он? — поинтересовалась Лиза.

— Не он, она… — Смирнов на мгновение замялся, а потом добавил, чуть ли не на тон тише: — Ведьма.

* * *

Мокрый снег падал такой густой пеленой, что, казалось, между небом и землей повешена занавеска из полупрозрачной ткани. Свет фонарей с трудом пробивался через сонмища снежинок, асфальт маслянисто блестел.

Лиза, измотанная до предела, медленно шла привычным маршрутом. В пятницу их обычно отпускали на час раньше, но сегодня пришлось работать сверхурочно.

Шаги ее глухо отдавались в тишине. Когда на них наложился еще какой-то звук, Лиза поначалу решила, что ей кажется, и только когда кусты на обочине затрещали, подняла голову.

Преградивший ей дорогу юнец телосложением напоминал швабру, дышал тяжело, с присвистом. На выбритой наголо голове в изобилии красовались прыщи, а впавшие глаза были настолько дикими, что Лиза мгновенно вспотела.

— Тетка, дай денег, — надрывно проговорил юнец, и на губах его запузырил ось нечто, напоминающее пену. — Тетка, дай денег…

— Нет ничего… нет, — ответила Лиза, ощущая, что не в силах двинуться с места. Ее сковал липкий противный страх.

— Дай… те жалко, что ли? — Прыщавый всхлипнул и оскалился, став похожим на бешеного волчонка. — Ведь есть… Мне много не надо… А не дашь, так я ведь и сам возьму!

Тощая бледная рука нырнула в карман черной, слишком большой для юнца куртки, а когда вернулась, в ней оказался длинный нож с выкидным лезвием.

Лиза всхлипнула и отшатнулась. Она слышала о наркоманах, о том, что те за дозу готовы убить мать родную, но никогда до сего дня не сталкивалась с любителями отравы.

— Дай денег… — повторил юнец и шагнул вперед, вплотную, обдав женщину зловонным дыханием.

Сбоку донесся негромкий шелестящий звук, словно ползла через траву большая змея. Наркоман глянул в ту сторону, глаза его выпучились. Лиза невольно повернула голову.

Кусок асфальта под самым фонарем тек, рябил светлыми пятнами, точно там восставал из небытия недобитый Шварценеггером жидкий Терминатор. Дорога вспучилась чудовищным горбом, принявшим очертания крупной кошки. Хлестнул по серым бокам хвост, сверкнули синие глаза.

Прыжок зверя оказался настолько стремительным, что Лиза уловила только смазанное движение. Наркоман пошатнулся, отступил на шаг, затрещала разрываемая ткань. Нож со звяканьем шмякнулся на асфальт и покатился в сторону.

В полуобморочном состоянии Лиза смотрела, как оскалившийся кот рвет в клочья грязные джинсы, как брызжет на асфальт кровь. Наркоман взревел, развернулся и бросился прочь.

Кошка не стала за ним гнаться. Она уселась и принялась умываться, облизывая лапу и водя ей по морде. Серая шкура казалась чуть присыпанной чем-то белым, светящимся. Или это отблескивал растаявший снег?

Лиза моргнула, хлюпнула носом, прогоняя запоздалые слезы. Поднесла руку к лицу, да так и замерла — очертания кошки начали расплываться, она сделалась полупрозрачной, пока не исчезла совсем.

Ощущая, как ее покидают остатки здравого смысла, Лиза шагнула вперед, нагнулась и ощупала асфальт в том месте, где только что сидела кошка. Тот был холодным и мокрым.

Наркоман удрал, нож его куда-то закатился. Единственным свидетельством того, что нападение все же было, служили оставшиеся капли крови.

Ведьма оказалась совсем не такой, как представляла Лиза. Дверь открыла вовсе не древняя старуха с мрачным взглядом и черным котом на плече, а довольно молодая женщина.

Короткая прическа, крашеные волосы — одна из тысяч рядовых жительниц Москвы.

— Здравствуйте, вы ко мне? — поздоровалась она, потом глянула куда-то поверх Лизнной головы и уверенно закончила. — Точно, ко мне. Заходите. Меня зовут Ирина.

Немного робея, Лиза переступила порог. Хозяйка провела ее длинным коридором, и они оказались на кухне, где буднично пахло гречневой кашей.

— Садитесь. — Ирина кивнула, указывая на табуретку. — Я пока чаю поставлю…

Лиза с непонятным трепетом смотрела, как хозяйка, наряженная в джинсы и просторную рубаху из клетчатой фланели, хлопочет у плиты.

— Что ж, — произнесла Ирина, когда желтый чайник с кокетливым петушком на боку утвердился на конфорке. — Слушаю, в чем проблема…

Запинаясь и путаясь в словах, Лиза начала рассказывать. Неожиданно больно и страшно оказалось вспоминать о том вечере, когда она впервые увидела за окном серую кошку, о встрече с ней в темном переулке, а когда дело дошло до наркомана, Лизу просто затрясло.