Пятница
Шрифт:
История этого двухмачтового парусника второй половины восемнадцатого века драматична. Зафрахтованный в Англии для торговли пивом и коньяком, он затонул сразу же по прибытии в означенный городок. И простоял полузатопленным у самого устья реки лет десять, мешая проходу к новой городской пристани. Торговцев и рыбаков это бесило невозможно. Под давлением жалоб несчастную лодку в конце концов перетащили немного вверх по течению. И бросили у заброшенного портика.
Суденышко не раз попытаются перетянуть то вниз, то вверх, периодически затеивая ремонт. Но бедная «балау» или невзначай опускалась ко дну,
6
Надеюсь, читатель не забыл о загадочном шаре парящим над переулками ночного Мемеля. Мой рассказ ведет нас к нему, как к одному из важных персонажей этого истинного повествования. Хоть лицо это имеет характер эпизодический, но без него никак и никуда.
В данный момент оно задержалось над верхней палубой упомянутого выше кораблика. Прямо над которым сияла громадная луна.
Похоже на то, что этот сгусток болотного свечения все-таки выискивал что-то определенное. Наконец он медленно продвинулся в глубь, к корме. Там, в глубине кормы, явно находились люди. По крайней мере двоих луна позволяла различать ясно.
Да, к слову, о летающем пузыре. С ним произошла пугающая метаморфоза. Но может это только иллюзия преломления фотонов. В любом случае, когда маленькая малахитовая сфера попала под лунное освящение, она словно обнажилась. Окружающий её зеленоватый туман понемногу рассеялся. И шар превратился в голову неприятной старухи со сморщенным лицом и фосфорической кожей. Вытянутый изогнутый ястребиный нос и округлые глуповато-злые глаза свидетельствовали о недобром характере зависшего над палубой необъяснимого факта.
7
Для тех двоих, на коих взирала призрачная голова, она оставалась абсолютно неприметной даже при ярком свечении ночного светила. Ибо незнакомцы зверски увлеклись конкретными отношениями.
Там, уперевшись спиной в фальшборт, сидела полуголая располневшая и пожилая баба. Слипшиеся длинные волосы были беспорядочно разбросаны по плечам. А короткие мясистые босые ноги разлеглись на палубе во всей возможной своей широте. Темное платье спустилось к поясу. И на туловище слегка желтел крупный бюстгалтер.
Над женщиной возвышался, лишенный всякого одеяния, высокий тощий паренек. Он усиленно и настойчиво пихал в её черное отверстие рта удлиненную часть своего тела. (Которое напряженно торчало между его ног.)
Подробно разглядеть выступающий мужской «штырь» не получалось. Сгорбленная и полусогнутая в коленях фигура умудрялась своей узкой спиной загораживать блистающий светильник ночи. И многое из происходящего укрывалось в тени.
Слышались сдавленный тяжелый мужской хрип, женское причмокивание и сплевывание. Баба иногда отодвигала голову в сторону и ноющим осипшим голоском блеяла:
– Олежка, я уже взахлёб, устала… Давай туда… Я тоже кайфа хочу…
Но по распухшей бабьей щеке остервенело лязгала пощечина, и всё возвращалось на круги своя.
8
Открывшаяся сцена бесспорно увлекала. Но безобразный фантом топи похоже искал чего-то другого. Или, возможно, кого-то. Фосфорическая голова старухи обернулась в сторону парка, обуянного вороньим граем. Долго всматривалась. Вдруг в скудоумных зрачках старухи едва заметно блеснуло подобие смутной догадки. И призрак ускоренно отправился в, чернеющий на противоположном берегу, старинный сквер.
Зеленая голова пролетела низко над водой и отразилась в ней. Что ей очевидно не понравилось. Старуха предпочитала оставаться невидимой. Она недовольно подтянула верхнюю губу к крючковатому носу и сплюнула в тихое течение. Достигнув одетого в камень высокого берега, она молниеносно выскочила над ним. И углубилась в тревожный сад.
9
Безобразную голову встретили безлунные сырые потемки. Но призрак такая мелочь не страшила. Ибо потустороннее явление само вышло родом из тьмы и влаги. Мешали бесчисленные ветки и липкие листья. Приходилась постоянно огибать и просачиваться. Зеленая рожа старухи и без того отличалась выражением брезгливого недовольства. Но тут её ряшка округлилась, изъявляя ярость умственно отсталого.
Внезапно болотный дух замер, вернувшись к обычной раздражительности. С явным удовлетворением уродливая старуха освятила обычное явление заброшенных и темных садов. Фосфорический шар завис над деревяной и узкой скамейкой из трех поперечных балок (четвертая давно была сломана, и две её половинке валялись рядом в траве). На этой неосновательной «лежанке» одинокая парочка усиленно вкалывала в ночном «труде».
Тусклое изумрудное сияние открывало два разлегшихся силуэта. Который сверху – жадно двигал оголенным задом вверх и вниз. Нижний, а вернее – нижняя, была почти заслонена, мнущим её телом. Только суровое женское лицо с плотно сомкнутыми губами виднелось из-под плеча, сопящего поверх мужчины.
Приближался последний приступ мужского неистовства. Женщина от напряжения раскрыла рот. Мужчина продолжительно рявкнул. А ядовитое призрачное свечение метнулось в открытую женскую гортань. Таким образом, именно в это мгновение, и был зачат Пятница.
Часть первая
Игорек
1
На снегу чернели глубокие следы. Шквал метели, внезапно погрузивший молодых людей на несколько мгновений в белую слепоту, слетел. Открылась небольшая группа ссутулившихся гопников, окружившая двоих.
Сумасшедший страх клокотал под кожей Пятницы. Как «вечный огонь», бившийся в огромной воронке справа, рядом со стелой.
Пороша снова и снова взметалась между юнцами, угрюмо уставившимися друг на друга. Но Пятница, находясь напротив, почти вплотную к своим врагам, был не в силах их разглядеть. Его организм предпочел незрячесть взамен окружавшей жути. Подобно страусу, уткнувшемуся головой в песок. Бог ещё не разделил свет и тьму; всё выглядело смешанным, грязным, пугающим и серым. Недоставало только крови.