Пятнистый сфинкс
Шрифт:
Не успев отдышаться, мы стали хохотать. Локаль, заикаясь от возбуждения, разразился потоком слов: «Я вел себя как мужчина, а? Что было бы, если бы я не стрелял? Я думаю, вас бы он сразу убил — вы были ближе. А второго носорога вы видали — он бежал следом за первым, пока я не выстрелил?» Я была очень благодарна Локалю и похвалила его за храбрость и присутствие духа. На обратном пути он обнаружил стадо слонов и показал мне трех маленьких слонят, спрятанных в сером кустарнике, — без него я бы их ни за что не заметила. Он знал, что я боюсь слонов, и попытался ободрить меня, уверяя, что эти великаны совсем не такие опасные, а вот носороги — это да, от них у него всегда поджилки трясутся. Только теперь я поняла, почему он так гордился своим поведением при встрече
Наступил сухой сезон, и в заповеднике появилось множество туристов, которые заглядывали иногда и в мой лагерь, несмотря на щиты с объявлениями. Конечно, я понимала, что им интересно посмотреть на Пиппу, но ведь моя главная задача — помочь ей возвратиться к дикой жизни, и поэтому мне не хотелось показывать ее чужим людям. В последнее время она все неохотнее позволяла мне дотрагиваться до себя и удалять клещей. Это было особенно заметно, когда поблизости находился самец. А потом она и вовсе скрылась от нас, и мы видели только ее след рядом со следами ее супруга.
Вот уже несколько дней она не появлялась. Весь вечер я прислушивалась, не раздастся ли знакомое мурлыканье, но все было тихо, даже слишком тихо. Через пять дней она наконец появилась, сытая и здоровая, ласково потерлась об меня головой и растянулась на земле, громко мурлыкая. Она казалась очень счастливой. Я понимала, что она рассказывает, как ей теперь хорошо, но что меня она тоже не забывает и рада провести со мной часок-другой. Поглаживая ее, я провела рукой по набухшим соскам, но ей это не понравилось. К моему удивлению, сосков оказалось целых тринадцать — почему-то нечетное число. Потом Пиппа устроилась возле моей постели, и мы уснули под глухое уханье совы.
На следующий день я пекла именинный пирог Джорджу. Ума не приложу, как это африканцы ухитряются готовить на трех камнях — в лагере других печек нет; я же вовсе не претендую на звание хорошей поварихи даже в более цивилизованной обстановке, а потому и постаралась скрыть жалкие результаты своих усилий под толстым слоем крема, который я разукрасила вишнями, так что пирог по крайней мере хоть выглядел прилично. Пиппа весь день провела в лагере, наблюдая за моим необычным занятием.
Когда стемнело, я поехала в Кенмер за козой для Пиппы. Там я встретила доктора Гржимека и его невестку, приехавших осмотреть заповедник, чтобы затем собрать средства на его содержание. Мне и прежде доводилось встречаться с доктором Гржимеком, который занимался вопросами охраны дикой природы, и я пригласила его вместе со спутницей в гости; вечер они провели в моем лагере. Пиппа лежала рядом с нами. Доктор Гржимек — директор Франкфуртского зоопарка, поэтому его особенно заинтересовала жизнь Пиппы; он просил сообщать ему все новости о том, как идет ее возвращение к жизни на свободе, и обязательно написать ему, когда появятся малыши.
Он очень оживился, узнав, что директор заповедника недавно уехал в Южную Африку, чтобы привезти три пары белых носорогов. Мы надеялись, что они приживутся в заповеднике и будут размножаться. В Африке и в Азии количество носорогов угрожающе падает в основном потому, что препарат из их рогов считается в Азии возбуждающим средством, и, хотя на самом деле он состоит из того же вещества, что и волосы, незаконная торговля этим ценным трофеем процветает и ставит под угрозу существование носорогов. Из двух африканских видов в Кении встречается только черный носорог, а белые носороги сохранились теперь лишь в Южной Африке. Кстати, это название — чистое недоразумение, потому что цвет у всех носорогов одинаковый: «белый» — это искаженное сокращение названия «широкогубый» носорог. [7]
7
White — белый по произношению напоминает слово wide — широкий. — Прим. перев.
На следующее утро я повезла Гржимеков к Джорджу — не только за тем, чтобы отпраздновать день его рождения, но и для того, чтобы обсудить его работу со львами. Доктор Гржимек очень ею заинтересовался, так как сам положил начало исследованиям поведения животных в национальном парке Серенгети в Танзании и продолжал их поддерживать за счет благотворительности. Все утро мы проговорили на интересные и очень важные для всех темы. Перед отъездом я показала им несколько уголков заповедника, которые произвели должное впечатление, и нам была обещана помощь. Это было очень кстати, так как немного облегчило бы наше финансовое положение — до сих пор на содержание заповедника шли в основном гонорары за книгу об Эльсе.
Когда я возвратилась в лагерь, Пиппа подбежала ко мне с явным намерением поиграть, но я чувствовала, что заболеваю, измерила температуру: 40 градусов — так и есть, очередной приступ проклятой малярии! Он вывел меня из строя на несколько дней.
Как-то ночью я услышала очень близко сопение и храп двух крупных животных; я позвала Локаля, и он сказал, что это пара носорогов. Когда они подошли очень близко, он выстрелил в воздух, но они и ухом не повели, и нам пришлось еще целый час слушать пыхтение и треск сучьев. Утром мы видели поле битвы ярдах в шестидесяти от лагеря: они там вытоптали траву и перепахали всю землю. Место им явно пришлось по вкусу, потому что на следующую ночь они опять пожаловали и подошли так близко, что были видны при свете наших фонариков. Мы и светили им прямо в глаза, и кричали, и стреляли над их головами — а им хоть бы что! Они продолжали свою борьбу — а может быть, любовную игру. То, что они дважды пришли на одно и то же место, заставило меня думать, что они справляют медовый месяц; но как бы то ни было, я обрадовалась, когда они убрались восвояси.
Пиппа почти все эти дни не отходила от меня, покусывая мои руки и время от времени пытаясь выманить меня на прогулку. Теперь ее приходилось основательно кормить два раза в день, но, если я не придерживала кость, на ней оставалось много недоеденного. Львы всегда придерживают добычу, чтобы получше обглодать ее, а гепарды грызут или отрывают большие куски, не помогая себе лапами.
Пиппа недавно отыскала отличное логово, где можно было проводить день: на стыке высохшего русла Мулики и нашей речки, недалеко от лагеря. Кусты затеняли ее и защищали стрех сторон, оставляя только узкий лаз к воде.
Она очень старательно скрывала свое убежище, и я решила, что оно выбрано для будущей детской. Она норовила спрятаться, неохотно двигалась, злилась, когда я дотрагивалась до ее живота, и очень много ела — все это явно говорило о беременности, которая, по моим подсчетам, длилась уже полтора месяца. Хотя она и держалась поблизости от лагеря, но ухитрялась очень ловко скрываться от нас и избегала нашего общества, изо всех сил стараясь нас провести. Я впервые почувствовала себя исключенной из ее мира и держалась в стороне, раз ей так хотелось. 25 февраля я впервые уловила движения у нее в животе.
В этот день я получила приглашение киностудии «Коламбиа пикчерз» на первый в мире показ фильма «Рожденная свободной», который должен был состояться в Лондоне 14 марта. Я была бы счастлива принять это приглашение, но мне не хотелось оставлять Пиппу как раз в то время, когда она должна была родить. И я решила уехать, только если у Пиппы все будет в порядке до самого последнего дня моего пребывания в лагере. Предстояло лишь попросить помощника Джорджа переехать ко мне, чтобы приглядывать за Пиппой в мое отсутствие. Хотя она его хорошо знала и была с ним дружна, надо было дать ей время привыкнуть к нему. День его приезда совпал с первым ливнем. Пиппа где-то гуляла, а вернувшись на следующее утро, не обратила внимания на новую палатку и приветливо обнюхала помощника. Она давно считала его своим человеком, и я поняла, что с ним ее вполне можно оставить и пора вылетать в Лондон. Мы договорились, что он пришлет мне телеграмму, когда появятся малыши, и напишет подробный отчет обо всех событиях.