Пятое Евангелие
Шрифт:
— Чего же они хотят от меня? — с трудом проговорил Клейбер, и казалось, что он вот-вот заплачет.
Увидев перед собой беспомощного Адриана, Анна внезапно почувствовала огромную симпатию к нему. Она понимала, что глаза смотревшего на нее известного журналиста Адриана Клейбера молили о помощи. И, нежно сжав правую руку Клейбера, Анна тихо сказала:
— Мне очень жаль, что так все случилось в Сан-Диего.
Адриан слабо кивнул, словно хотел сказать, что если кто и должен извиняться, то это он. Клейбер и Анна смотрели друг на друга и чувствовали, что сейчас понимают друг друга лучше, чем когда-либо.
Иногда люди должны попасть в необычную ситуацию, чтобы найти путь друг к другу. И в тот момент Анна и Адриан думали, наверное, об одном и том же — о ночи в мюнхенской гостинице, когда совершенно неожиданно для себя оказались вместе на полу после таинственного появления Гвидо в библиотеке.
Да, мысли их действительно были об одном и том же, поэтому Адриан сразу же понял, о чем речь, когда услышал от Анны:
— Он здесь. Я видела Гвидо два раза.
— Ты думаешь, это действительно он? — спросил Клейбер и окинул взглядом Анну, одетую в мужской костюм, с головы до ног.
— Не знаю. Я ни в чем не уверена, и, по большому счету, мне все равно. Сейчас я бы не стала исключать любую возможность. То, что ты находишься здесь, и мы разговариваем, кажется не менее безумным, чем мои предположения относительно возможных причин появления Гвидо здесь и в библиотеке. Когда я увидела тебя, то в первые мгновения начала сомневаться в том, что не сошла с ума, как и в ту жуткую ночь в Мюнхене.
— Анна, — сказал Клейбер и крепко сжал ее руку, — что эти люди собираются с нами сделать?
В его голосе послышался ужас. Это был не тот Адриан, которого знала Анна. Она видела перед собой лишь тень Клейбера, которую мучили бесчисленные страхи. Хотя Анна сама боялась возможного развития событий, она понимала, что находится, в отличие от Адриана, в относительно хорошем состоянии. Ее чувства уже пересекли черту, за которой ужас превращается ярость, направленную против причины страха.
— Ты не должен бояться, — сказала она. — Пока ты ничего не расскажешь, эти люди не причинят тебе вреда. Они привезли тебя сюда не для того, чтобы убить. Гораздо проще было бы сделать это в Париже. Вспомни Фоссиуса. Нет, они похитили тебя и привезли сюда по одной простой причине — орфики во что бы то ни стало хотят узнать, где находится пергамент. До сих пор, пока они этого не знают и думают, что от тебя можно получить полезную информацию, можешь быть спокоен за свою жизнь. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Но что мы можем сделать? Рано или поздно они заставят нас все рассказать. Они не остановятся ни перед чем. Что же ним делать?
По лицу Клейбера было видно, что он в отчаянии.
— Прежде всего мы не должны покоряться судьбе! — ответила Анна, пытаясь приободрить Адриана. — Мы должны попытаться отсюда выбраться.
— Это невозможно, — устало заметил Клейбер. — Они настолько уверены в себе, что даже не считают нужным закрывать двери тюрьмы.
— В этом я и вижу единственную надежду на спасение.
Анна подошла вплотную к Адриану и прошептала:
— Вот уже несколько дней я наблюдаю из окна за небольшой подвесной дорогой и не заметила какой-либо системы, позволяющей сделать вывод о том, насколько регулярно ею пользуются. Но с ее помощью наверняка можно попасть в верхний город, где мы и находимся.
— Ты хочешь сказать… — Клейбер задумчиво взглянул на Анну.
— Адриан, это наш единственный шанс на спасение! Согласна, безопасным его назвать нельзя, но я видела, как в деревянной гондоле переправляли даже бочки, похожие на те, в каких перевозят масло. А одна такая бочка весит столько же, сколько ты и я вместе взятые. Мне кажется, мы гораздо больше рискуем, если останемся здесь.
Клейбер безразлично кивнул и, подумав некоторое время, что требовало с его стороны видимых усилий, грустно сказал:
— Я бы с удовольствием попробовал бежать вместе с тобой, но, думаю, ничего не выйдет. Эти уколы убили во мне вон желание что-либо делать. Попробуй сама. Беги! Может быть тебе удастся вытащить меня отсюда каким-нибудь другим образом.
По длинному коридору приближались шаги.
— Это медсестра, которая должна сделать мне следующий укол, заметил Клейбер.
Анна разволновалась. Нельзя, чтобы ее видели здесь. Тогда все пропало!
В следующее мгновение произошло нечто, позже казавшее- Анне совершенно необъяснимым. Она вовсе не собиралась совершать подобные действия, но впоследствии понимала, что именно благодаря ним тогда все обошлось. И за это Анна себя уважала. С другой стороны, описанные ниже события в очередной раз подтверждают, что люди, попадая в безвыходную, казалось бы, ситуацию, способны на невероятные поступки. Итак, даже не задумываясь, Анна спряталась за дверью, ожидая, когда войдет медсестра.
Анна узнала ее даже со спины. Это была доктор Саргент. Похоже, ее отправили в нижний город и поселили в одной из палат, чтобы она попыталась завоевать доверие Анны. Сейчас она держала в руке шприц. Не размышляя ни секунды, Анна схватила полотенце, висевшее за дверью на крючке, накинула его женщине на голову и изо всех сил потянула за оба конца. Доктор Саргент издала приглушенный крик. Шприц упал на пол, но не разбился, Анна что было сил сдавила полотенцем горло женщины, которая неожиданности даже не пыталась сопротивляться. Довольно скоро она, обессилев, рухнула на пол.
Адриан сначала широко открытыми глазами наблюдал за неожиданно разыгравшейся перед ним сценой. Но когда доктор Саргент оказалась на полу, он вскочил с кровати и поспешил Анне на помощь. Она кивком головы показала, что прекрасно справится сама, и, с ненавистью глядя на жертву, прошипела:
— Это чудовище больше не причинит тебе вреда! Прекрати, ты ее убьешь!
Услышав обеспокоенный голос Адриана, Анна пришла в себя немного ослабила полотенце на горле женщины, которая тут же начала хватать ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Анна вовсе не собиралась убивать доктора, но ее ярость, ставшая