Пятое время года, Улыбин Вячеслав

Пятое время года

5.00 + -

рейтинг книги

Шрифт:

…пятое время года…

То пятое время года,Только его славословь.Дыши последней свободой,Оттого, что это – любовь.Высоко небо взлетело,Легки очертанья вещей,И уже не празднует телоГодовщину грусти своей.Анна Ахматова 1913 г.

Издание осуществлено в память р. Б. Елены († 2024). Помяни её, Господи, во Царствии Своем!

Весна Необоримая

Собрание весенних стихов

Пролог

1–4

Ж/д

станция. Январь. Оттепель.В первой четверти Луна.Паровоза и не видно.И от вешнего лгунаДым струится клиновидно.

Нашел я себе утешенье:Беседу светлых умов,И вод ледяных оглашенье,И Музу покинутых снов.

А до весны осталось десять дней.Стекает снег с пятиэтажек блочных,И лёд кусками морды корчит,И кот мяукает наглей.А до весны остался только миг.Зима, как клад исчезнувших преданий,И город бело–парусный, как бриг,Останутся в дали воспоминаний.А до весны остались – имена.Здесь, за углом, я знаю это точно,Украдкою целуется онаС подругою, Зимою полуночной.А до весны остался сердца стук.Как сладостно весеннее плененьеВдруг ощутить; душа сожмётся вдруг,Почувствовав толчки преображенья.А до весны осталось – десять дней…

Преднаступление Весны.Земля в изящных туфлях белых,А в них, прекрасны и вкусны,Обломки яблок переспелых.И хвоя желтая сосны.На черных веточках – бирюльки,В прохладной, темной вышине.Дома – квадратные сосулькиВ моей заснеженной стране…Блестят стеклянные цидульки.Упасть бы в снег! Хватая ртомЕго холодные объятья,Чтобы домой, придя потом,Хватить стакан и крякнуть: Сватья!И в ложе пасть большим китом.Влюблен в тебя давно, февраль!Хотя в снегах оцепененье,Мне слышится: цветет ткемальИ жарит от прикосновеньяЯрила нового медаль.9 февраля 2005 года

Март

1–3.

Март

Земля – истерзанная дева,Хоть посягательства честны;Везде биение весны,Везде дыханье разогрева.Бинтов обрывки зимородокСокроет маленьким крылом;И бьёт вода тебе челомНеутомимо, Мать–Природа.Еще немного – пряный шутОденет в лист скелет дерев,И бледный разольется гневПодснежников, как парашют;Чуть–чуть – и поле желтых травЗальет салатным луком пря;Ты, новый день, ты мартом прав,Весну по–новому творя.И не увидеть сквозь стеклоОстовы прошлогодних дров,Их в грязь дороги извлеклоШарнирой сломанных миров.Пусть расцветает декабрист,И болен я; но сок крови,Как прежде, бьется в жилах, чист,И шепчет мне: живи, живи!И пусть мой март исчез давноИ не вернется никогда –Я все ж его веретеноНесу озимым городам.

И муха путается в лапках,И солнце бегает не в тапках.И женщин взгляды исподлобьяСекирою на месте лобьем.

Муза и Чрево

Муза и Чрево боролись друг с другом негласно.Крякнуло чрево. И флейта услышана ясно.

4–10.

2 марта 2005 года

Крюков канал

Гранита мертвенные губыРазжали Крюковский канал.И воды, холодно–голубы,Взметнулись резво, как Дедал.Горят в лучах сухие блесткиГлаз птичьих, строго–озорных.Текут железные подмосткиВ туманах марта дорогих.В лед опрокинутая штольняДрожит, несовершенный клонОригинала колокольни;На ней украшенный лимон.Направо – черная домина,За ней решетчатый подъезд.Щипкует в окнах мандолинаСтирая зарекламный best.Налево фонари балконаПод пилку режут тополя.Земля как будто из коконаВесеннего от февраля.

Средь шумного града, случайно,А может, намеренно? – нет!Влекли, налегке чрезвычайно,Свободы костлявый скелет.И мимо толпа проходила,Гундосил рекламный базар,Кентавры, с лицом крокодила,Спешили на стойло–вокзал.Свободу оставьте! Не трожьте! –Прохожий какой–то вскричал.А вы, гражданин, не дебошьте, —Сказали ему. Он молчал.И сдали Свободу в музейныйОбшарпанный запасник…Не то в кабинет репейный.Не то прямо в самый нужник.Средь шумного града, случайно,Прошу не сочесть за навет,Шептал чей–то голос тайно:Свободы ведь не было. Нет.

III

Текут, текут неслышно годы.Их вечность режет на утиль.Я не отдам своей свободыИ обрету свою Рахиль.Люблю тебя, родная Лия,Детей твоих земную ось.Но жду, когда цветной лили?ейОборотится твоя кость.

В Доме Радости много комнат.Будешь их обходить до икания.Но прошу тебя: в тихий омутНе спускайся: там духи страдания.Бледнолицы, усталы и съёжены,В каждом глазе цветут кувшинки,По безлунию, обезвожены,Превращаются вдруг в пылинки.Эта пыль, озаренная звездами,Наполняет собою здание,И оно, поднимаемо грезами,Заплывает на дно мироздания.И когда мы выходим ночию,Видим мир, скорбями излизан.Но идет перед нами воочиюБелый Ангел, страданьем унизан.И за ним покрывало стелется,Что печаль претворяет в счастье.Перемелется тем, кому верится,Что страданий не вечны власти.

Что там? Купи–продай?Не прогадать бы.Ему только деревню дай —Потребует усадьбы.Вам, конечно, виднее,Насчет лакея и вареников.Мы опять стали беднееНа 30 серебренников.

Когда над утреннею мглоюЕще рассвет не забрезжит;Когда к Луне звезда героя,Нацепленная, чуть дрожит;Когда из темного эфираСтекает черный, четкий жир;Когда от клубного кумираСпешит в постель пустой транжир;Когда трамваи по железуПоходкой легкою стучат;Когда шоферу позарезуОхота до волчат–девчат;Когда по кирпичам белесымСпадает к окнам чья–то тень –Прислушайся: восточным лесомНочную мглу сжирает День.

1 2 3 4 5 6 7 8