Пятое время
Шрифт:
Ну, а документальное оформление сделали специальные люди, профессионально. Все необходимые бумажки и пластик, подтверждающие факт моего существования в этом бренном мире. И с моих слов (тут уж я позволила себе проявить некоторую фантазию). А потом – отстали. Таков был уговор.
Всегда завидовала артистам. Нет, не славе – возможности перевоплощения. Это ж сколько жизней-то можно прожить за одну свою. Теперь и я… сподобилась. Иногда даже езжу к себе на могилку, за тридевять земель. Пыль вытираю, свечку ставлю. Может быть это, конечно, и грех. Да только кто ж меня осудит. Тяжелы те камни, не оторвать их от земли.
А я теперь вижу невидимое,
5.
Много ещё интересного я могу рассказать и о жизни, и о нас, любимых. Не будем спешить. А пока вернёмся к моему привычному распорядку дня в рамках спокойного внесезонного отдыха. Нет ничего лучше для восстановления временно утраченных ресурсов организма, нежели определённость бытия. Что там у нас после трудов праведных? – Стоун-массажик да сладостное ничегонеделание до обеда.
Массаж заморскими каменьями – мой любимый. Ни тебе мучительного замеса тела, ни бессмысленного щекотанья нервных окончаний. Всё строго и определённо – камень горячий, камень холодный. Ну, и небольшая финишная полировочка материальной оболочки, куда ж без этого. И – как новенький. А вот со сладостным ничегонеделаньем, дольче, как говорится, фар ниенте, промашечка вышла. Человек же только предполагает… Даже если он обладает некими нестандартными способностями. Были, были предчувствия у меня насчёт этого мужичка, соседа по отдыху. Быстро как сбылись.
Утонул дядечка. В бассейне. Сказали – сердце. Пошёл поплавать часок до обеда и к семье уже больше не вернулся. Уехал в город в чёрном пластиковом мешке. СПА закрыли для следственных действий, повесив на дверь табличку «технический перерыв». Заметался по территории персонал, послали за хозяином сей лесной сказки. Обед разнесли по номерам. Отдыхающих попросили остаться для беседы с прибывшими из областной столицы товарищами в штатском. Вот тебе и отдохнула на природе… Беззаботно так.
Да кто из нас вечен? Из нас – никто. Это, наверное, только за особые заслуги… Остальным – просьба не беспокоиться, не пересаживать себе железы разные, не накачиваться чужими стволовыми клетками. Боком это выходит. Не должен человек поедать человека…
И съехать бы нужно, из юдоли этой печальной, и остаться невозможно как хочется, привыкла уже к здешней осенней истоме. Да и хозяина отеля надо дождаться, приятеля старого. Давно не виделись. «Не знаешь, что делать – ложись спать». Какой сове-е-т хо-о-о-ро-о-ший…
6.
Старый приятель приехал почти ночью, и на него радостно накинулись молодые, голодные до всего на свете опера, по случаю поселившиеся тут же, и уже деловито обшнырявшие всю округу. Вид у них был вполне себе «волка ноги кормят» и волчьи же повадки. Ох, и не люблю я эту братию. Приходилось в той жизни сталкиваться. «Вы сейчас к нему пойдёте, а мы на вас микрофончик-то и навесим…» – это майор со старлеем меня к партнёру по бизнесу отправляли, на деловую встречу. И партнёр-то был так себе, водкой вместе пьянствовал, в вечной дружбе клялся, на жизнь жаловался… и половину выручки тырил, как потом выяснилось. Не особенно при этом рефлексируя. Нет, не далась. Не навесили микрофончик. Сказала «мы, конечно, бабы,
Эх, молодость, приятно вспомнить!
За полночь раздался звонок: «Не спишь ведь? Приходи, посидим. Завтра с утра ехать нужно, дела». Конечно, посидим. Тех, с кем хочется посидеть, с каждым годом всё меньше…
И действительно, посидели хорошо. Коньячок, совсем немного, чай, конфеты. Разговоры и обо всём, и ни о чём. Жизни наши шли параллельно. Иногда пересекались. Он меня выручал, я его. Есть такие отношения, когда годами не видишься, а встретишься – как и не расставался. Раньше-то бывало всякое, а теперь старенькие мы уже. Милые такие старички. Но глаз горит ещё. Иногда.
– Посмотришь, что там было?
– Посмотрю. Доступ в бассейн сделаешь?
– Завтра Костик дежурит, я его предупрежу. Придешь, как сможешь, когда удобнее.
– Хорошо, не волнуйся. Я позвоню сразу же.
И, на прощание, в дверях просто коснулись друг друга щеками. И расстались, на день ли, на год ли, навсегда ли… Как получится.
7.
За завтраком соседний столик был пуст. Ни папы, ни мамы с детишками. Да и другие отдыхающие рассредоточились по уютным уголкам ресторана, задумчиво вкушая перемены блюд и смотря сквозь большие окна на солнечный осенний денёк. Их, тёплых солнечных деньков, осталось не так уж и много.
Скоро, скоро уже полетят белыя мухи, снег укроет поля, припорошит леса.
Я всё люблю, всё принимаю. Я растворяюсь в утреннем тумане, брожу, тихонько напевая, в лесах, выхожу на берег реки с неподвижной тёмной водой. Пью из родника – холодного, до ломоты в зубах, и смотрю, не щурясь, на неяркое солнце. Природа отдаёт мне свои звуки, запахи, краски и то, чему нет названия, но что заполняет меня целиком. Я чувствую себя её частью. Это хорошо и правильно. Вона, даже психологи советуют почаще «дышать осенью». Ох, не такая простая это пора, не такая…
Костик встречает меня у служебного входа аквапарка и провожает на балкон, с которого открывается вид на пустынный бассейн. Тишина, только слышно, как где-то редко падают тяжёлые капли, да доносится из массажного кабинета расслабляющая музыка. Которую, в панике срочной эвакуации персонала, забыли выключить. Костик переминается рядом и вздыхает.
– Я ещё нужен?
– Где нашли тело?
– Вон там, – он показывает на угол, где глубоко.
– Воду из бассейна когда будете сливать?
– После обеда приедут из лаборатории, возьмут анализы, а там будет видно.
– Хорошо, Костя, я побуду здесь полчасика. Ты иди.
Вода хранит в себе всю информацию, мне нужно к ней. Спускаюсь по винтовой лесенке вниз, подхожу к бортику над тем самым местом, ложусь на тёплую плитку и опускаю руку в воду. Закрываю глаза. Я так работаю. Мне не нужны магические атрибуты и кровопускания. Я просто погружаюсь в некое поле, и оно рассказывает мне обо всём.
Открываю глаза и вижу чьи-то, не так чтобы аккуратные ботинки. Немного выше – и весь опер целиком. Наблюдает с усмешечкой. Сейчас документы, поди, потребует предъявить. Нет, сдержался. Или вспомнил, что отдыхающие их с собой не носят. Я поднялась, достала из кармана бумажный платочек и вытерла руку. Не для того, чтобы поздороваться. Просто закончила работу.