Пятый лишний
Шрифт:
– Не будем заходить, – сделала за всех вывод Кюри, но Кристи внезапно шагнула внутрь.
– Эй, – неловко сказал Эйнштейн, то ли призывая Кристи вернуться, то ли предлагая всем пойти за ней в темноту. Но Кристи уже вышла, держа в руках неимоверно пыльную пару старых резиновых сапог небольшого размера. Она сняла мокрые и грязные носки, обтёрла ими сапоги и надела, предварительно вытряхнув из них большой клок волос.
– Фу, – вырвалось у Кюри.
Фу, согласилась Кристи. Но пневмонией из-за своей дурости ей заболеть не хотелось.
– Больше ничего там не заметила? – на всякий случай уточнил Эйнштейн.
– Нет.
Они
– Ты идёшь? – спросила Кюри.
– Пыль, – ответил он. Вот что не давало ему покоя.
– Она тут повсюду, – Кюри жестом обвела весь коридор.
– Нет. Там, где магнитофон.
Он понял и вернулся в комнату. Остальные пошли за ним.
– Вот, – показал он на стол. Провёл по нему пальцем. – Здесь толстенный слой пыли.
– Да, ведь… – начала Кюри.
– Но не здесь. Не около магнитофона. Тут абсолютно чисто.
– Так и есть, – подтвердил Эйнштейн. – Значит…
– Значит, его перемещали, и совсем недавно. Нужно его отодвинуть.
Да Винчи налёг на старый агрегат, Эйнштейн засуетился рядом, изображая помощь. Отодвинув аппарат на край стола, они увидели небольшой тайник в столе. Там, где раньше стоял магнитофон, находилось углубление, закрытое железной панелью, как крышкой.
– Ух ты! – восхитилась Кюри. – Мы нашли первый тайник.
– Он нашёл. А мы уже пошли дальше, – напомнила ей Кристи, и Кюри лишь сверкнула глазами в ответ.
– Да ладно вам! Лучше посмотрите, – позвал их ближе Эйнштейн.
Да Винчи пальцами поддел крышку тайника и открыл его. Внутри лежал ключ с брелоком.
– О, – влез Эйнштейн, – здесь есть зелёная игровая метка и цифра «1»!
– Покажите, – попросила Кюри. Кристи в подтверждение чихнула.
Да Винчи взял ключ с массивным деревянным брелоком, положил на ладонь, дал пальцам ознакомиться с предметом. Подумал: надо же, какое совпадение, только вместо трёх цифр – одна, и слава богу, это было бы уже слишком. Но совпадение ли? Подумал: с ума сойти, просто точная копия, даже дрожь берёт, и почему так трудно дышать?
Подумал: неужели они, чёрт возьми, что-то знают?
На самом деле нас двое.
Лёня номер один – уважаемый искусствовед, научный сотрудник отдела Востока крупнейшего в стране музея, известного во всём мире, египтолог с количеством научных статей, превышающим количество прожитых им лет.
Лёня номер два с лёгкостью отличит чистый мет от хотя бы слегка некачественного, без весов определит недостачу в несколько порошковых миллиграммов и с закрытыми глазами назовёт покупателя.
Лёня номер один читает лекции по восприятию египтянами окружающего мира, в обеденный перерыв выпивает в музейной столовой кофе со сливками и сахаром, съедает длинный эклер с заварным кремом, делает целомудренные комплименты коллегам-сотрудницам.
Лёня номер два выигрывает в боулинг и бильярд, проворачивает сомнительные сделки, пьёт кофе не со сливками, а с дорогим коньяком, точнее, дорогой коньяк с кофе.
Лёня номер один женат на работе, на своих египтянах, как любят шутить коллеги, все как одна незамужние и явно желающие изменить этот свой статус, но у номера первого нет и не может быть никаких привязанностей, поэтому он согласно отшучивается, что да, только древние
Лёня-второй имеет привязанность покрепче, чем все порошковые граммы в его жизни вместе взятые. Привязанности этой с лихвой хватает им двоим; её хватило бы целому миру, если бы номер два вдруг с чего-то захотел бы разделить её ещё с кем-то. Но он не хочет. Его привязанность – только его. И должна быть только его, что бы она сама ни думала по этому поводу. Никаких компромиссов или полутонов. Никаких «нет». Да или да. Он верил, что она – та самая. Единственная во всей Вселенной, которая может быть с ним на равных. Это придавало ему сил, ему и Лёне-первому. Им обоим. С верой их мир, до того вращающийся хоть по противоположным, но всё-таки таким монотонным орбитам, взорвался россыпью галактик, окрасился во все цвета спектра, стал набирать ход. С ней всё изменилось.
С моей Верой.
И где мы теперь?
– Это безопасно. Всё будет в порядке. С тобой ничего не случится, – говорю я, стараясь придать тону беззаботности, но она знает: если что и случится, я буду только рад. Знает, что я лишь избавлюсь от обузы, когда с ней вдруг что-нибудь произойдёт. Вернее, если. Оговорочка по Фрейду.
– Правда? – усмехается она, и я думаю: она мне не верит. Ни черта она мне не верит, вот только вопрос, давно ли?
– Да. В прошлый раз ведь всё прошло отлично.
– Да, но в прошлый раз всё было по-другому.
С этим не поспоришь. В прошлый раз не было проблемы, которая привела нас к этому моменту.
– Я бы не допустил, чтобы с тобой что-то случилось, – как назло в голосе сквозит какая-то нездоровая радость, которую я пытаюсь прикрыть нахмуренными бровями, суровым взглядом, но получается вяло и неубедительно.
– Можешь не стараться.
– Ладно, – буркаю я, наливая себе воды. Спорить с ней мне не хочется: это заранее обречено на провал.
– И не провожать.
– Даже не собирался, – вру я.
Конечно, собирался. Мне просто необходимо всё контролировать.
– Ладно, – говорит вдруг почти ласково Вера, – я позвоню, когда мы закончим.
– Как и всегда, – отзываюсь я, и она наклоняется к моему лицу.
Я чувствую пряный аромат её духов и едва уловимый запах шампуня.
– Конечно, как и всегда, – соглашается она и легко целует меня в щёку. Я опускаю глаза.
Номер 108 на первом этаже пятиэтажного отеля находится в самом конце коридора, за углом, и он никогда не сдаётся обычным постояльцам, потому что в нём постоянно проворачиваются самые тёмные делишки. В доле все – отель, полиция, управление по контролю за оборотом наркотиков, даже некоторые богатые гости с пятого этажа, и всех всё устраивает. Моё присутствие иногда может навредить некоторым сделкам, хотя я считаю, что личная неприязнь не должна мешать бизнесу. Но таковы реалии: сегодня Лёня-второй устанавливает цены, а завтра конкуренты пытаются натравить на него всех на свете. Доверенные лица – вот в чём спасение. Лица, которым доверяю в первую очередь я. Которые не припрячут часть добычи или не исчезнут после сделки.