Пятый постулат
Шрифт:
— Нет! — выпалила та, глядя на него, как на диковину. — Это… это…
— Необычно, — согласился он. — Особенно для здешних мохнорылых, так что языком не мели, ясно?
Девушка несколько раз кивнула, не сводя с него глаз.
— А лучше посиди-ка пока тут, — решил Весьямиэль будто бы внезапно. — Так надежнее будет! Ты ведь у этого своего портного научилась чему-то?
— Он не мой, — хмуро ответила Маша.
— Научилась или нет?
— Немножко, — призналась она. — А…
— Отлично! — Весьямиэль бросил на кровать ворох одежды. — Возьми-ка вот эту рубашку, рукава отпори и пришей другие, от этой. И наоборот. Справишься?
— Но… —
— Окажись они одинаковые, не было бы нужды это делать, — ответил он.
— Но эта красная, а та зеленая! — продолжала недоумевать Маша. — Или вы не различаете? У нас в Верхнешвейске есть такой парень, он вообще не разбирает цвета, болезнь такая. Ему, правда, не надо, он в слесарной мастерской работает…
— Маша, — прервал Весьямиэль ее воспоминания. — Делай, что сказано.
— У меня так хорошо не выйдет, — вздохнула она, оглядывая шов.
— Постараешься — выйдет. Лишь бы на мне не разлезлось! — хмыкнул мужчина. — Потом еще тесьмой обшей, держи.
Он бросил ей моток тесьмы — Рала купила по его поручению. Тесьма была «богатая», вся в сусальном золоте, разноцветная.
— Зачем?..
— Не твое дело, — ответил Весьямиэль, взглянул на себя в зеркало, поправил прическу, остался доволен и вышел, оставив Машу удивляться за запертой дверью.
Рассчитал он хорошо — как уже упоминалось, слух у него был более чем тонким, поэтому шорохи в соседней комнате он различал превосходно и в коридоре оказался точно в тот момент, когда крылатый Реталь, позевывая, открыл свою дверь. Ну и, конечно, Весьямиэль не преминул столкнуться с ним — коридор был тесный, а крылья Реталя занимали немало места.
— О, прошу прощения! — с придыханием произнес Весьямиэль, глядя на Реталя снизу вверх — летун оказался выше ростом, ненамного, но всё же. — Право, мне так неловко…
— Что вы, это я спросонок не гляжу по сторонам! — предсказуемо отреагировал тот, с удивлением глядя на попавшееся ему на пути золотоволосое чудо.
Чудо было невелико ростом и очень изящно. С узкого бледного лица на Реталя взирали огромные зеленые глаза в длинных темных ресницах, губы неуверенно улыбались, а в длинных волосах сверкали и переливались драгоценные камни. Чудо подняло руку, чтобы поправить выбившуюся из прически прядь, и Реталя окутал чудесный аромат духов — нежный, сладкий, дурманящий…
Кто это такой, откуда? Крылатый быстро сообразил — да это ведь тот самый аристократ, о котором говорил староста! Вот, значит, каков он: такой… такой…
Весьямиэль наблюдал за Реталем с холодным любопытством. Мысли летуна прекрасно читались по его лицу, и видно было, что он заинтересован. Похоже, он не был так уж опытен, раз принял игру Весьямиэля за чистую монету! Но это оказалось очень на руку: хоть нравы при императорском дворе царили более чем вольные, и насмотрелся Весьямиэль всякого, сам он всегда предпочитал женщин и только женщин, а потому не был уверен, что его уловки сработают — все-таки дам нужно очаровывать совсем иначе.
Решив, что нужно идти в наступление, иначе этот пернатый так и будет стоять столбом, он произнес все тем же сюсюкающим тоном:
— Вы прекрасны!
— Что? — опешил летун.
— Вы великолепны! — сказал Весьямиэль. — Никогда в жизни я не видел столь совершенного создания!
Говоря так, он изрядно кривил душой: более совершенное создание он ежедневно созерцал в зеркале, но упоминать об этом
— Благодарю… — смутился Реталь. — Но…
— Вы поразили меня в самое сердце! — выудил Весьямиэль еще одну пошлую банальность из глубин памяти. — Право, я видел вас лишь издали, но вблизи вы еще прекраснее! Поверите ли, всю ночь я не мог уснуть, думая о вас!
Вот это было чистой правдой: из-за учиненного Реталем с Машей грохота спать он действительно не мог.
— Это… неожиданно… — признался крылатый, но во взгляде его появился интерес. Ага, отлично, не шарахается, значит, не такой неискушенный, как Маша! — Но приятно!
— Не сочтите за дерзость… — Весьямиэль почти шептал, и Реталю пришлось склониться к нему. — Мне кажется, это украшение дивно подойдет к вашим глазам…
Крылатый, отпрянув, с удивлением уставился на драгоценную подвеску, которую странный аристократ ловко укрепил в его волосах. Та так заманчиво переливалась, что его тянуло снять безделушку и рассмотреть получше. Стоящий напротив мужчина завладел его рукой и поглаживал запястье.
— С их блеском ничто не сравнится… — прошептал Весьямиэль. Ему очень хотелось отойти за угол и посмеяться от души, но увы! Игра требовала жертв. — И как бы я хотел увидеть воочию ваши раскинутые крылья, увидеть, как ветер поднимает вас в небо… И как я мечтаю взглянуть на землю с высоты полета!
"Ну, дойдет до тебя, наконец, или нет?" — уныло подумал он.
Судя по глазам Реталя, он все-таки сообразил, чего хочет этот господин. Мгновение на лице его отображалась внутренняя борьба, а потом он сдался. Со вчерашней девицей не повезло, как ни жаль, другие от него шарахаются, а тут… Крылатый окинул аристократа взглядом. Худенький, наверняка лёгенький. Глядишь, что и выйдет! Что до прочего… ну так он на девицу похож: ишь, какие глаза да кудри! Когда год ни с кем не был, поневоле отбросишь разборчивость… Опять же, вон какую он цацку просто так подарил, а вдруг еще отсыплет? Сам-то украшен!.. А может, ему ничего такого и не надо, просто полетать захотелось!
— Так это можно устроить, — сказал Реталь. Аристократ в ответ томно улыбнулся. — Очень даже просто!
— Я надеялся, что вы поймете меня, — прошептал Весьямиэль. Ну наконец-то, дурень! — Ждите меня в роще за поселком. Лучше, чтобы нас не видели вместе, эти сиволапые не поймут…
— Конечно, конечно, — закивал Реталь. Еще бы! Портить репутацию и себе, и этому господину он вовсе не желал, кто знает, как потом аукнется! Лучше поосторожнее… — Я полечу туда прямо сейчас и буду ждать!
— Прекрасно! — искренне ответил Весьямиэль и довольно улыбнулся.
Маша совершенно извелась взаперти. Работа занимала ее какое-то время, но постепенно она начала отвлекаться на раздумья: зачем бы Весю понадобилось уродовать одежду? Если хотел такой попугайский наряд, почему не заказал Малуху? Постеснялся? Да как же! Этот постесняется, пожалуй…
Девушка припомнила его бесстыдные слова и почувствовала, что снова краснеет. Это… это… Она даже не знала, как и назвать-то подобные вещи! Чтобы мужчины… Бр-р! Ее передернуло. Неужели такое правда бывает? Маша не могла вообразить, чтобы это могло произойти с кем-то из ее товарищей! Это неправильно, против законов природы и вообще… отвратительно! С другой стороны… а если люди друг друга полюбят? Нет, нет, тогда они должны оставаться друзьями, товарищами, никто их не осудит, но зачем же всё опошлять?!