Пятый свидетель
Шрифт:
— Господи Иисусе, Рохас, убирайся отсюда, пока я не передумал и не выгнал тебя.
— Хорошо-хорошо, знаете, мне очень жаль…
— Тебе жаль только, что тебя поймали, — вот и все. Уходи! Сам себе не верю, что дал тебе второй шанс. Видно, я полный идиот.
Рохас уполз, как собака с поджатым хвостом. После его ухода я медленно опустил изголовье кровати и постарался не думать ни о его предательстве, ни о том, кто послал ко мне двух громил в черных перчатках, ни о чем другом связанном с делом. Я смотрел на мешочек с прозрачной жидкостью, висевший на штативе у меня над головой, и ждал, когда благословенный эликсир хоть немного
Как и ожидалось, в конце продлившихся целый день вступительных слушаний в ван-нуйсском Высшем суде Дарио Моралес признал обвинение против Лайзы Треммел обоснованным и назначил процесс по делу об убийстве. Использовав детектива Ховарда Керлена как своего главного свидетеля, обвинитель Андреа Фриман бегло представила набор косвенных доказательств, в результате чего из подозреваемой Лайза быстро превратилась в обвиняемую. Порог достаточных доказательств Фриман преодолела со скоростью спринтера, бегущего стометровку, и судья продемонстрировал такую же прыть в вынесении решения. Совершеннейшая рутина. Раз-два — и Лайза уже обвиняемая.
Моя клиентка сидела во время слушаний за столом защиты, но меня там не было. Дженнифер Аронсон противостояла обвинению насколько было возможно, учитывая, что игра велась в одни ворота. Судья мог открыть заседание, только попросив Лайзу безоговорочно подтвердить, что ее решение участвовать в слушаниях в мое отсутствие обдуманно, добровольно и окончательно. Лайза заверила суд в том, что знает о недостатке процессуального опыта у Аронсон и что не будет использовать аргумент неэффективной защиты в качестве предлога для апелляции при вынесении окончательного решения судьи.
Большую часть этой процедуры я наблюдал дома, где продолжал оправляться от побоев и ран.
Пятый канал кабельного телевидения Лос-Анджелеса вместо части местных передач вел прямую трансляцию утренней сессии из зала суда, пока не вернулся к обычной дневной программе скучных ток-шоу. Значит, я пропустил лишь последние два часа слушаний. Но это не имело значения, поскольку к тому моменту мне стало ясно, чем все кончится. Никаких сюрпризов никто не преподнес, единственное разочарование состояло в том, что ничего нового не удалось узнать насчет того, как именно обвинение собирается разворачивать свой флаг на процессе.
Как было решено во время наших подготовительных встреч в моей больничной палате, Аронсон не вызывала никаких свидетелей и не заявляла ни о каких фактах, опровергающих обвинение. Мы решили приберечь все, что касается гипотезы невиновности, до суда, где необходимый и достаточный порог для «признания вины без обоснованных сомнений» почти сравняет наши ставки. Аронсон экономно использовала возможности перекрестного допроса свидетелей обвинения. Все они, в том числе Керлен, эксперт-криминалист и судмедэксперт, были закаленными ветеранами в области дачи свидетельских показаний. Фриман решила не вызывать Марго Скейфер, заставив Керлена лишь пересказать содержание своего опроса свидетельницы, по словам которой Лайза находилась в квартале от места убийства. Таким образом, мало что удалось почерпнуть относительно схемы будущих действий обвинения, а следовательно, чтобы выстроить собственную стратегию, нужно было ждать подходящего момента и наблюдать. На процессе мы просто вступим в дело тогда, когда позиция для нас будет наиболее выгодной.
В конце слушаний Лайзе объявили, что она предстанет перед
Через два дня я наконец почувствовал себя готовым снова вступить в бой. Мои сломанные пальцы были туго стянуты эластичным гипсом, а темно-синие и багровые синяки и ссадины на теле стали приобретать болезненно-желтый цвет. Швы на голове сняли, так что я мог теперь аккуратно зачесывать волосы назад, скрывая под ними выбритые места. Самым радостным оказалось то, что свернутое яичко, которое доктора в конце концов решили не ампутировать, само собой начало постепенно возвращаться в исходное положение. Теперь, как обнаружилось при последнем осмотре специалиста, оно отклонялось всего на 30 градусов и с каждым днем все больше становилось на место. Оставалось лишь понаблюдать, восстановится ли в полной мере его функция или оно завянет, как несорванный помидор-сливка на ветке.
По предварительной договоренности Рохас подкатил «линкольн» к моему крыльцу ровно в одиннадцать утра. Я медленно спустился по ступенькам, крепко опираясь на трость. Рохас подоспел, чтобы помочь мне дойти до задней дверцы. Мы двигались с чрезвычайной осторожностью, но вскоре я уже сидел на своем обычном месте, готовый двинуться в путь. Рохас прыгнул за руль, машина слегка дернулась, и мы поехали вниз по склону холма.
— Поаккуратней, Рохас. Я не могу пристегнуться — ремень больно впивается в тело, так что смотри, чтобы я не впечатался в спинку переднего сиденья.
— Простите, босс. Я постараюсь. Куда мы сегодня едем? В офис?
Этого «босса» он перенял у Циско. Я ненавидел, когда меня называли боссом, хотя понимал, что являюсь им по существу.
— В офис позднее. Сначала на Мелроуз, в «Арчуэй пикчерс».
— Понял.
«Арчуэй» находилась во втором ряду студий, расположенных вдоль Мелроуз, за одним из голливудских «бегемотов», «Парамаунт пикчерс». Начавшись с маленькой студии, одной из многих, предназначенных для того, чтобы справиться с переизбыточным спросом на звукозаписывающие павильоны и техническое обеспечение, она выросла в самостоятельную кинокомпанию под руководством покойного ныне Уолтера Элиота. Теперь она ежегодно выпускала собственную кинопродукцию и сама пользовалась услугами вспомогательных студий. По случайному совпадению Элиот когда-то был моим клиентом.
Дорога от моего дома над каньоном Лорел до студии заняла у Рохаса двадцать минут. Он подъехал к будке охраны, расположенной под въездной аркой, украшенной огромной эмблемой компании и знаменовавшей границу ее территории. Я опустил окно и сказал охраннику, что приехал к Клеггу Макрейнолдсу. Он попросил меня назваться и предъявить какой-нибудь документ. Я дал ему свои водительские права. Охранник вернулся в будку, сверился со списком в компьютере и нахмурился.
— Простите, сэр, но вашей машины в списке нет. Вы договаривались о встрече?