Пылай для меня

Эндрюс Илона

Я проглотила еду, ополоснула тарелку, сунула ее в посудомойку, и понесла вторую тарелку и стакан чая со льдом в заднюю часть склада. После того, как вы миновали главные стены, никакого намека на наше жилое пространство не оставалось. Это была автомастерская: гидроизолированный бетонный пол был отполирован до темного блеска, инструменты на стенах, бронетехника, одна с оружием малого калибра, другая с танкоподобными стволами, притаившаяся во мраке, и бабушкин запах: бензина, моторного масла и пороха.

Посреди пола, купаясь в лучах прожекторов, стоял бронетранспортер. Худые ноги бабушки Фриды торчали из-под его днища.

Справа сидела Арабелла, расположившись на корпусе армейского вездехода, накрытого темно-зеленым брезентом. Совсем, как я в детстве. Когда я возвращалась домой после школы, мама с папой были на работе, поэтому я брала перекус и отправлялась к бабуле в ее мастерскую. Бабуле можно было рассказать обо всем на свете. Она говорила, что машины с ней разговаривали, если она им позволяла. Как и дети. Она никогда не осуждала, и даже если ты ругался или признавался, что натворил несусветных глупостей, она никогда не рассказывала об этом маме и папе. Здесь я высказывала большую часть своих страхов и переживаний. Затем настала очередь Берна и Каталины, а теперь Арабеллы и Леона. Сейчас мы все были заняты, и не навещали ее так часто, но, хотя бы раз в неделю, кто-то из нас приходил сюда выпустить пар и потрясти кулаками.

– Ужин!
– позвала я.

Арабелла отодвинулась на другой конец брезента. Выглядела она угрюмо. Похоже, в школе что-то не ладилось.

Бабуля выскользнула из-под машины и села.

– Еда. Да. Я проголодалась.

Я отдала ей тарелку и кивнула на машину.

– Как его зовут?

– Тьяго.
– Бабуля коснулась металла. На мгновение взгляд стал рассеянным - ее магия соединялась с внутренними механизмами мотора Тьяго.
– Класс Паук-Волк. Мне он кажется Тьяго.

Мех-маги как моя бабушка были редкостью. Кто-то из них делал оружие, другие работали в гражданском строительстве, но все они обладали магической связью с металлическими вещами и подвижными частями. Для бабули Фриды это были бронированные передвижные средства. Она жила и дышала низким гулом их моторов и паленым ароматом их орудий. Танки, полевые артиллерийские машины, бронетранспортеры - она любила их всех. По счастливой случайности, большинство Домов обладали собственными службами безопасности, и у нее был постоянный поток клиентов.

– Как мама?
– спросила бабуля.
– Она была расстроена.

– Она в порядке, - ответила я.
– Просто скучает по папе. У меня есть вопрос.

– Выкладывай!
– сказала бабуля.

– Как в армии держат магов в узде? Если один из них срывается, они же не будут уничтожать всю группу?

– Шокеры, - сказала бабуля Фрида.
– Также известны как веселые зуммеры, шейкеры, тряска кальмара.

– Тряска кальмара?

– Кальмар - это морской пехотинец, - сказала бабуля.
– Военно-морской флот первым стал использовать шокеры, потому что быстро обнаружили, что маги и корабли не всегда хорошо сочетаются.

Имело смысл. Если вы подожжете корабль, или вызовете рой ядовитых мух, спастись будет негде.

– Это какое-то устройство, которое имплантируют в руки. Совершенно незаметно снаружи, но позволяет поразить любого магией. Причиняет тебе ужасную боль, но тому, кого ты схватила, еще больнее. По-настоящему гадкое приспособление. Люди умирали от них.

– Люди, которых тряхнули?

Я задумалась, случалось ли такое с Чокнутым Роганом... ладно,

мне пора прекратить зацикливаться на этих глазах. Я только перешла в старшие классы, когда была сделана эта запись. Он, вероятно, даже выглядел по-другому. И совершенно точно не был тем девятнадцатилетним. Он прошел через шесть лет войны. Война перемалывала людей и выплевывала остатки. Если я продолжу в том же духе, то закончу в Герольде, выискивая фанфики про Чокнутого Рогана. «Мы занимались любовью, пока город вокруг нас рушился, рассыпаясь кусками бетона от безысходности...» Да, точно.

Бабуля кивнула.

 - Пораженные, и те, кто их поразил. Шок работает в обе стороны. Сначала нужно зарядить прибор собственной магией, и только тогда он сразит человека, которого ты коснешься. Штучка поглощает немало сил. Если она возьмет слишком много магии, тело не выдержит, и тебе крышка. В первых испытаниях смертность превышала тридцать процентов. Ко времени службы Пенелопы, их уже значительно улучшили. Ты просто не поверишь, какие у них сейчас устройства. Мой знакомый может парочку имплантировать.

Это меня не удивило.

– Это незаконно?

– О да.
– Бабуля улыбнулась.
– И ты можешь умереть от этого. Хочешь такую штуку?

– Нет, спасибо.

– Уверена?
– Бабуля подмигнула Арабелле.
– Тебе больше не понадобится «тазер».

– Да, у меня все отлично. И, кроме того, я стараюсь избегать ситуаций, когда мне в первую очередь нужно использовать «тазер».

– Ага.

– Например, у меня был шанс допросить владельца мото-салона поздно вечером, но вместо этого я решила вернуться домой.

Бабушка Фрида поставила тарелку и подняла пятифутовую монтировку, которая использовалась для разборки гусениц на транспорте. В умелых руках та могла обездвижить танк, а бабушка Фрида была экспертом.

– Я не понимаю тебя, Нева. Тебе двадцать пять лет. Где твоя жажда приключений? Когда я была в твоем возрасте, я была на другом конце света от места, где родилась. Ты просто такая... благоразумная.

Арабелла оживилась, почувствовав, как запахло жареным. Мне нужно пресечь это в зародыше, или подколки никогда не закончатся. Тех, кто демонстрирует слабость перед подростками, дразнят до смерти. Суровая правда жизни.

– У меня вся семья странная. Кто-то должен быть благоразумным, чтобы остальные могли быть безрассудными чудаками.

– Тебе нужно пожить немного для себя.
– Бабушка вставила монтировку в зубец гусениц.
– Сходи на свидание с плохим парнем. Кинься в драку, очертя голову. Напейся. Хоть что-нибудь!

Игра на чувстве вины. К несчастью для бабушки, я росла с четырьмя младшими братьями и сестрами. Временами игра на чувстве вины была единственной причиной, по которой в доме делалась уборка.

– Бабушка, почему ты не вяжешь?

– Что?

– Почему ты не вяжешь? Все бабушки вяжут.

Бабушка навалилась на монтировку. Гусеница расцепилась и рухнула на пол с громким лязгом. Она уставилась на меня большими голубыми глазами.

– Ты хочешь, чтобы я вязала?

Арабелла прыснула.

– Если посмотришь в словаре «бабушка», увидишь маленькую пожилую леди с двумя спицами и клубком ниток.
– Я притворилась, что ворошу воображаемые спагетти двумя воображаемыми палочками.
– Иногда я сижу и думаю, вот если бы бабушка связала мне шапку или шарф...