Пылающая башня
Шрифт:
За потенциального покупателя цеплялись руками и ногами. Пытались соблазнить баснословно дорогими абстрактными картинами, потом вели в мрачные помещения, где стояли прислоненные к стене холсты без рам и полуразобранные скульптуры, способные вращаться или раскачиваться при подключении к сети.
– Не пойдет. Даже не уговаривайте. Извините, времени у меня в обрез.
После четвертой по счету галереи Дорогин помрачнел и в который уже раз перелистал купленный в киоске небольшой путеводитель по московским музеям и галереям.
Шувалов еще в магазине
– Музей фарфора не годится, – размышлял Дорогин вслух. – Выставка китайского искусства эпохи Цинь. Уже теплее. Хотя нет, там слишком много народу тусуется. Где у нас заводь потише?
Палец скользил по убористым строчкам, брови хмурились. Шувалов попробовал припомнить самостоятельно:
– Не знаю, написано там или нет, – есть еще музей самоваров.
– Знаю. Но мы поедем вот сюда!
– Музей детского творчества?
– Именно. Под покровительством Всемирного фонда защиты детей.
Морщина на переносице разгладилась, Дорогин даже улыбнулся. Пальцы выдавали нетерпение, беззвучно барабаня по колену.
Вот уж где действительно была тихая заводь!
Сонная тетка в кассе, никаких экскурсоводов, никаких энергичных дам, агитирующих купить, раскошелиться. Забавные, искренние рисунки, гораздо более талантливые и честные, чем творчество взрослых, отчаянно стремящихся замаскировать свою бездарность.
В другой раз Дорогин с удовольствием постоял бы в тишине перед каждым из этих окошек в беззаботный светлый мир. Но сейчас он просто не имел времени. Быстрым шагом прошел из одного зала в другой, затем в третий. В третьем были посетители – учительница привела целый класс.
– За тобой не поспеешь, – отдуваясь, догнал его Шувалов.
Дети шумной гурьбой побежали в следующий зал. Дорогин стоял возле большой раскрашенной статуэтки Бабы Яги с помелом. Но взгляд, как будто против воли, уводило в угол – к коричневому бычку с колокольчиком на шее, с наивными, широко раскрытыми глазами и длинными нарисованными ресницами.
Глава 41
Увидев нагую девушку, раскрашенную художником, Дорогин вдруг сообразил, что с бычком могли проделать точно такую же операцию: замазать золотое туловище и изумрудные глаза толстым слоем краски, превратив талисман в обыкновенную декоративную статуэтку, более или менее талантливо исполненную.
Давно известно, что лучше всего прятать вещь на видном месте, где никому не придет в голову ее искать. Вот и раскрашенного бычка лучше всего хранить среди сотен музейных экспонатов. Конечно, за шедевр Древнего Китая он вряд ли сойдет – первый же эксперт обнаружит подделку. Но что мешает выдать его за творение художника-самоучки и поместить в каком-нибудь Доме народного или детского творчества?
Дорогин не заметил поблизости от Тельца видеокамеры. Тем не менее оптический «глаз» отслеживал местонахождение бычка, но был установлен
Вынести вещь тайком из музея значило бы обокрасть детей. Вместе с тем Тельцу здесь не место.
Это игрушка для взрослых, предмет их вожделения и жестокости, символ жажды денег и власти.
Пусть кто-то верит, что она приносит удачу, успех. Ему, Дорогину, кажется, что Золотой Телец не принесет своему обладателю ничего хорошего.
И музею в том числе.
Теперь, оставшись с Тельцом наедине, можно вооружиться хирургическим ланцетом и осторожно снять краску, слой за слоем. Для начала – на копыте. Вот и желтый металл, от которого у людей иногда мутится в голове. Самое время заглянуть к Олегу – раньше, чем он в очередной раз наберет пароль, проверит «картинку» в Интернете…
Отпрыск покойного Воробьева расположился с ноутбуком на крыше того самого старинного московского дома, где он имел на пятом этаже однокомнатную квартиру без удобств. Дом этот, построенный в начале века известным архитектором в стиле модерн, имел одну интересную особенность – крышу, как у домов в солнечных Средиземноморских странах: плоскую, с уступами и перилами, приспособленную для времяпрепровождения в теплое время года.
Лето в этом году в Москве было жарким. К вечеру, когда жара спадала, на крыше отдыхали люди: кто читал газеты, кто вязал, кто приходил сюда, чтобы пообщаться с соседями. Олег выглядел здесь обычным молодым человеком – шорты, расстегнутая до пупа тенниска, ноги в кроссовках, упертые в перила. Рядом разорванная упаковка чипсов. Между тем сам он считал себя человеком особенным: очень неглупым, можно сказать талантливым. Все другие живые существа казались ему чем-то вроде персонажей мультяшек. Их действия стоило принимать в расчет, но жалеть их, любить или ненавидеть было просто смешно. Он один настоящий, подлинный.
– Вот и я.
Олег резко обернулся. Перед ним стоял Дорогин. Глаза программиста моментально подернулись скорбью. Понятное дело, после похорон «любимой» не прошло и недели, ему сейчас полагается скорбеть.
– Здравствуйте.
Он убрал ноги с перил – поза выглядела слишком вольной для скорбящего.
– Трудишься?
– Приходится. Заказчиков мало волнуют обстоятельства моей личной жизни.
– Давай-ка спустимся вниз. Не стоит нам вместе маячить на крыше.
– Опять проблемы? Неужели бандиты еще не успокоились? – вздохнул Олег.
– Тебя, наверное, таскали в милицию, интересовались их приметами?
– Они приходили в масках.
Спуститься нужно было всего на один лестничный марш. Олег отпер ключом дверь и пропустил гостя вперед.
– Только вот ноутбук ты напрасно закрыл. Он нам сейчас понадобится.
– С работой сегодня все, финиш. Пока от нее не оторвешься, не чувствуешь, как устал. А теперь просто глаза закрываются.
– Неужто мое присутствие навевает сон? Постарайся мобилизоваться. Включи свою технику и выйди на адрес, сам знаешь какой. Увидишь новую картинку, очень интересную.