Пылающий мост
Шрифт:
Офицер вздохнул. Вообще-то он не имел права обсуждать поступки своего господина, однако всему Хадрамауту было известно, что первого советника и адмирала-шаммемма, несмотря на солидную разницу в возрасте, связывают не только служебные обязанности, но и искренняя дружба. И что Дженнин Эльваган питает к Вегонабе поистине сыновнюю привязанность. А потому офицер, который сам не мог попенять первому советнику и не имел права вмешиваться в его распорядок дня, таким обходным маневром надеялся повлиять на него.
Шаммемм легко угадал тайные
– Вы волнуетесь за своего господина? – спросил он мягко.
Офицер, сам седоусый и видавший виды, недовольно пробурчал:
– Не мальчик уже. Помнить об этом всегда следует, потому что тело измывательств над собой – и особенно в его возрасте – не терпит. Иное дело мы. Мы все больше на ногах, да бегом, да на море проводим большую часть жизни. Море дает силы и телу и духу – тем и живы. А господин Вегонаба постоянно над бумагами сидит и пылью дышит. Небось забыл, как волны выглядят. Он долго не выдержит... вот если бы славный шаммемм намекнул ему на необходимость больше отдыхать...
– Хорошо, – улыбнулся Эльваган. – Шаммемм посмотрит, что можно сделать в этом случае, хотя ничего заранее не обещает. Ведь всему Хадрамауту известно, что Вегонаба живет и дышит своей работой.
– Не работой, а пылью – бумажной пылью, – упрямо пробормотал офицер.
Шаммемм, пользуясь случаем, откинулся на удобном сиденье, расслабился, наслаждаясь плеском воды за бортом.
Во дворец Да Зоджи его доставили через сорок минут.
Когда Дженнин появился на пороге, Вегонаба Лин раскрыл ему дружеские объятия, и были они совершенно искренними.
– Здравствуй, мальчик мой, – тепло сказал советник. – Я заждался тебя. У нас возникли неотложные проблемы, и я бы с радостью выслушал твое мнение. К сожалению, слишком мало вокруг таких людей, как ты, – невозможно полностью положиться даже на самых близких и, казалось бы, сотни раз проверенных.
Дженнин Эльваган густо покраснел. Как и в отрочестве, он отчаянно смущался похвал, даже если они были вполне им заслужены.
– Садись, выпей со мной.
Шаммемм с радостью опустился в предложенное кресло. Он устал за сегодняшний день.
Флотоводец был стройным, невысоким молодым человеком с темно-русыми волосами и светло-серыми глазами. Лицо его с чистой кожей и девичьим румянцем во всю щеку было весьма привлекательным, хоть и не блистало красотой: правильные черты, высокий лоб, короткая стрижка. Наряд его был прост и безыскусен, в нем преобладали темные тона, а золота и драгоценностей Эльваган по непонятной причине не любил. Единственное исключение делалось для аквамаринов – камней моря. На безымянном пальце он носил перстень с девятью прозрачными аквамаринами чистейшей воды.
Вегонаба прошелся несколько раз мимо сидящего Дженнина, знаком приказав тому оставаться на месте. Плеснул вина в два высоких стакана.
– Не знаю, с чего начать, Дженнин. Ты опытный политик, и поэтому я ознакомлю тебя с фактами, выводы же делай сам.
Верховный
Имана кипит. В Эль-Хассасине два правителя, зато в Кортегане что-то похожее на бунт или переворот: сплошной хаос и междувластие. Барга Барипад – хоть и не свергнут – остался не у дел, потому что унгаратты ему не подчиняются. Армия гномов пересекла Доганджу и Ронкадор и сосредоточивается на территории Хартума. Эльфы Иманы обрели своего короля, и сейчас там творится нечто неописуемое.
– Ну а эльфы нас почему интересуют? – легкомысленно спросил Дженнин. – Обычно они были сами по себе, мы сами по себе. Ты же сказал, что дела бессмертных нас не касаются...
– Нет, мальчик. Я сказал, что предпочитаю не вмешиваться в них, но, к сожалению, они касаются нас напрямую. Беда в том, что последний из Гаронманов – наполовину человек. И его крайне волнуют дела людей. Остальных эльфов, кажется, тоже.
С севера поступают все более тревожные сообщения. Урмай-гохон Самаэль двинул свои полчища на юго-запад. И я не удивлюсь, если теперь он считает себя достаточно сильным, чтобы завоевать Бали и помериться силами с Зу-Л-Карнайном.
– У него ничего не выйдет, – фыркнул шаммемм.
– Не должно было бы выйти, однако у Зу-Л-Карнайна серьезные проблемы – тагары восстали. И если они присоединятся к Самаэлю, то... сам понимаешь.
– Это беда, – согласился Дженнин. – Тогда и Хадрамауту угрожает непосредственная опасность.
– Думаю, варвару плевать, что с Хадрамаутом не воюют.
– Серьезное положение, – оценил обстановку Эльваган. – Давно не было так горячо на Варде.
– А теперь о самом невозможном... Говорят, что такие вещи предшествуют какой-то катастрофе, концу света. Не знаю, правда ли это, но все астрологи и чародеи в один голос называют место действия – Шангайскую равнину.
Дженнин нахмурился.
– Да, я бы не стал спать спокойно, если бы знал, что наверняка случится катастрофа. Это все же слишком близко к нам. А что понтифик?
– Он очень неплохой человек, и ты знаешь, как я к нему отношусь. Кажется, он даже заинтересовался тем, что происходит вокруг него, но, возможно, это момент настроения. В любом случае у меня не было возможности во что-либо посвятить его. Он поздно опомнился – время потеряно. Нужно самим решать, как быть, чью сторону принимать. Бездействие подобно самоубийству.