Пылающий остров
Шрифт:
Пройдя через гостиную, убранную с баснословной роскошью, они вошли в небольшое помещение, нечто среднее между кабинетом и курильной.
На столе лежало несколько толстых пачек зеленых американских банковых билетов, играющих такую видную роль во всем мире.
Бессребреник вежливым жестом пригласил офицера сесть, сел сам и без всяких предисловий начал:
– Вы капитан Родригец?
Испанец с удивлением взглянул на него.
– Да, сеньор, но…
– Вы третьего дня проиграли в карты пять тысяч долларов?
Это еще больше удивило испанца.
– Странный
– Отчего же и не интересоваться ими. Я филантроп, и положение храброго офицера, проигравшего на честное слово такую крупную для него сумму, которую он не в состоянии сразу уплатить, меня и трогает, и интересует.
– Но как вы могли узнать?..
– В Кей-Весте известно все, что имеет хоть косвенное отношение к Кубе… Я знаю, что вы поставлены в необходимость или заплатить, или пустить себе пулю в лоб, если, конечно, не предпочтете выйти в отставку и сделаться… уж не знаю чем, но во всяком случае человеком, обесчещенным на всю жизнь.
Испанец побледнел и молча опустил голову.
– А что бы вы сделали для того, кто ссудил бы вам эту сравнительно незначительную сумму, не требуя с вас ни расписки, ни векселя и вообще никакой гарантии в уплате? – спокойно продолжал Бессребреник.
– Я?.. Я сделал бы все, что могу.
– Отлично… Так вот вам двадцать пять билетов по тысяче долларов…
– Но мне нужно только пять тысяч…
– Разве? А мне показалось, мы говорили о двадцати пяти тысячах… Простите, у меня такая плохая память на цифры… Ну, немного больше или немного меньше – не все ли равно!.. Берите. Эта сумма поможет вам не только заплатить долг, но, быть может, и отыграться.
Испанец еще более побледнел, и глаза его загорелись. С минуту он просидел неподвижно, в нем происходила сильная внутренняя борьба.
Но вот из его груди вырвался тяжелый стон, и он дрожащими руками схватил протянутую ему пачку билетов, судорожно сжал ее в комок и поспешно сунул в карман.
– Вот так-то лучше, – добродушно заметил Бессребреник.
– Чего же вы потребуете от меня за эту… услугу? – хриплым голосом спросил испанец. – Имейте в виду, что своего долга я не нарушу ни за что в мире.
Бессребреник взял другую пачку билетов и начал считать ее.
– Двадцать три… двадцать четыре… двадцать пять… Двадцать пять тысяч долларов… Я ничего не требую. Я и так счастлив, что мог услужить порядочному человеку… Примите вот кстати и эту пачку… Мне только сейчас пришло в голову, что одной пачки вам, пожалуй, будет недостаточно, чтобы тягаться с капризной фортуной. Она по большей части благосклонна только к тем, которые не очень нуждаются в ней.
Глаза офицера горели как уголья; на лбу его выступили крупные капли пота. Он, не отрываясь, смотрел на билеты, которыми искуситель небрежно ударял по столу. Долг присяги мало-помалу отступал на второй план перед таким соблазном.
– Давайте! – глухо прошептал искушаемый. – Но скажите же наконец,
Вторая пачка билетов тоже исчезла в кармане его мундира.
– Сущих пустяков, – ответил Бессребреник. – Мы с женой путешествуем ради своего удовольствия и любознательности. Нам очень хотелось бы побывать на Кубе; но там война, представляющая массу неудобств для туристов, самое скучное из которых – ежеминутные остановки нашей яхты крейсерами. Поэтому я прошу у вас только простого пропускного билета.
– И больше ничего?
– Больше ничего.
– А вы можете дать мне честное слово, что у вас на яхте нет никакой контрабанды?
– Разве я, граф де Солиньяк, и моя жена похожи на контрабандистов?..
– О, нет…
– И по-моему тоже… Итак, капитан, я уверен, что вы, как человек предусмотрительный, запаслись на всякий случай пропускными билетами, подписанными вашим главнокомандующим, и захватили с собой один из них…
– Да, вы не ошиблись, сеньор. Я захватил с собой такой билет, потому что вид вашей яхты заставил меня предположить, что ее смело можно будет пропустить.
– Ну, вот видите. Потрудитесь же достать этот билет, сделать на нем надлежащую надпись и вручить мне… Вот чернила и перо.
Побежденный американскими банковыми билетами, испанец достал из кармана форменный бланк, с лихорадочной поспешностью набросал на нем несколько строк и передал билет Бессребренику.
Тот внимательно прочел:
«Я, нижеподписавшийся, капитан фрегата испанского флота, лейтенант крейсера „Гвадиана“, сим свидетельствую и удостоверяю, что яхта „Пеннилес“ под американским флагом не имеет на своем борту ничего подозрительного в смысле военной контрабанды, в доказательство чего выдается это свидетельство.
Подпись: Родригец».
Ниже было напечатано:
«Пропускать везде беспрепятственно предъявителя этой охранительной грамоты».
Затем следовали подпись и печать Вейлера.
Бессребреник с довольным видом кивнул головой и встал. Испанец последовал его примеру, и оба они вышли на палубу.
Проводив своего гостя, капитан яхты обратился к лоцману и сказал:
– Ну что, мистер Адамс? Видите, дело отлично обошлось без ареста и виселицы… Теперь ведите яхту к острову, на котором нас встретят люди генерала Масео, а может быть, и сам он. Я послал ему уведомление, что буду у берега Кубы сегодня вечером в девять часов, а вы знаете, я привык сдерживать свои обещания.
– Все это мне кажется какой-то фантасмагорией, капитан… – начал было лоцман.
– Э, мой друг, какой же вы после этого янки, когда признаете фантасмагории! – смеясь перебил Бессребреник.
– Но каким же образом вы устроили это?
– Очень просто: выручил человека из нужды – вот и все!
– Ага! Теперь я понимаю.
– И отлично… Итак, можете продолжать путь.
Лоцман подошел к рулю, взялся за колесо и скомандовал:
– Go ahead! (Вперед! )
Через минуту яхта снова плавно понеслась по волнам к берегам Кубы.