Пыльные слезы
Шрифт:
— Но… не смогут восстановить, — сказал Герард. — Вы обеспечили это.
Гвардин резко вдохнул, но Фендрель перебил его:
— Это не важно. Им хватит знания, что она жива. Они будут мстить за их королеву, объединятся снова под ее знаменем. Они выберут одного из них вести их. Илейр ди Йокосу. Или Инрен. Или один из других Алых дьяволов выйдет из укрытия. И они не отступят. Они опасные порознь. Вместе они еще ужаснее. И никакая чаропесня не остановит их в этот раз, сколько бы смелых эвандерианцев ни стало бы жертвой.
Герард открыл рот, на лице были гнев и возмущение, и он уже не был похож на себя. Но слов не было. Он не смог
Фендрель сделал еще шаг и сжал плечи принца.
— Перевод Сейон-Эбат обсуждался годами. Великие умы спорили из-за учений святого. Мы живем на одной вере, Герард. Мы знаем, что воля Богини представляется не всегда так, как мы хотим. Мы знаем, что Она ждет, чтобы Ее дети действовали, а не ждали божественного вмешательства. Ты сомневаешься, но послушай меня. Я столкнулся с сомнениями и одолел их, как демонов. Послушай меня, ведь моя вера непоколебима. Я знаю, что ты — Золотой принц. Я знаю, что твой король был избран покончить с правлением Жуткой Одиль. Я знаю, что твой род, род ду Глейвов, будет великим не только в Перриньоне, но и во всей Голии. При твоем правлении мир и безопасность будут восстановлены. Новый день наступит, и мы не будем бояться тьмы Прибежища. Я знаю это, Герард. Я знаю, так что тебе не нужно сомневаться.
Герард с трудом сглотнул, с трудом дышал, но смотрел в глаза Фендреля.
— И ради своей веры ты убьешь Айлет? — спросил он.
— Я сделал бы и худшее, — ответил Фендрель, уверенность долгих лет звучала в каждом слове ядом.
Они смотрели друг на друга, не желая отворачиваться или отступать. Фендрель стоял на своем. Но он не мог прогнать удивление от силы в глазах племянника. Герарда не удавалось легко вести. Его племянник перечил, едва находил способ.
В воздухе послышались рожки. Фендрель обрадовался и отвернулся от принца, посмотрел за барьер, за озеро на северную дорогу. Наконец, всадники приблизились к замку. Фендрель прищурился. Если он не ошибся, он видел красные капюшоны.
Прибыла фасматрикс-домина.
ГЛАВА 4
Айлет моргнула.
Она не хотела. Она пыталась держать глаза открытыми, несмотря на влияние сома. Она не позволяла себе поддаться, погрузиться в онемение. Кровать манила ее, но она сидела на стуле у стены, решив остаться в прямом положении, в сознании.
Но моргнула. Всего раз.
И когда открыла глаза, комнатка в замке Дюнлок пропала, и она сидела под высокой сосной в лесу своего разума.
Она тихо вздохнула. Она не хотела уснуть, но оказалась тут, и было приятно покинуть смятение и страх реального мира. Ее лес был спокойным, знакомым… и почти восстановился от обливиса. Пепел еще летал в воздухе, но, вдыхая, она ощущала запах свежести и новых ростков.
Может, было и неплохо спрятаться на время тут.
Туман двигался по земле вокруг ее босых ног. Она знала, что это был сом, заполнивший ее разум, не дающий Ларанте дотянуться до нее. Сначала Айлет пыталась игнорировать это, но чем дольше она сидела под деревом, тем гуще становился туман. Наконец, она поднялась на ноги и пошла по лесу, искала место, где туман был не таким густым, где она могла видеть, думать и дышать легче.
Тень мелькнула сбоку.
Айлет остановилась. Стараясь управлять каждым движением, не вздрагивать, она обернулась. Тень пропала. Но через миг мелькнула еще одна, и снова сбоку. Она повернулась снова, уже быстрее, но слишком поздно.
Она вдохнула, пошла дальше, босые ноги шуршали хвоей, которую она не видела из-за тумана сома.
Третья тень. Четвертая. Пятая.
Ее сердце забилось быстрее, но не в этом теле, а где-то далеко, где спало ее физическое тело. Биение пульсировало под ее ногами, и Айлет поспешила за тенями.
Они ощущались знакомо. Очень знакомо. И вели в одну сторону. К глубокому оврагу, рассекающему ее разум, куда они погружались.
Айлет замерла на краю обрыва. Сосны не приближались близко к краю, оставили чистую полоску между лесом и пропастью. Сверху серые тучи казались ближе, стали гуще от сома. Овраг был таким глубоким, что больше туч было под ногами Айлет. Но под ними она ощущала землю, дно оврага ждало ее внизу.
Она замечала по краям мерцание теней, улетающих с края обрыва. Когда она смотрела на них прямо, они пропадали, но она ощущала их притяжение, словно они звали ее пойти за ними в место забытых воспоминаний, к той части разума, которую Холлис закрыла сильными чарами.
Айлет сжала кулаки. Она почти забыла странные тайны, которые обнаружила, когда в прошлый раз осмелилась зайти так глубоко в свой разум. Нет, не так… она не забыла. Просто не давала себе думать об этом. Жизнь и без того была сложной и запутанной.
А если внизу ждал ответ на все?
Где-то в физическом мире ее ногти впились в ладони так, что она чуть не разбудила себя. Решив не упускать шанса, она свесила ноги с края и стала спускаться под покров тумана сома в тени. Ее ждала груда камней внизу. Она рухнула на камни, которые двигались под ее ногами. Двигаясь осторожно, она спустилась на землю в темном овраге, оказалась глубже в своем сознании.
Но можно было забраться еще глубже.
Тени собирались по краям зрения. Длинные, гибкие и низкие. Волки? Или тени волков? Они двигались с ней, вели ее по обрыву к месту, где зияла дыра, как рот из камней.
Айлет подошла к краю дыры и посмотрела вниз.
Проем перекрывали чары Холлис, сплетенные нити магии и музыки стали паутиной, которую Айлет пробить не могла. Но, если Айлет правильно помнила, одна нить ослабла, когда она была тут в прошлый раз. Она опустилась на колени, искала слабость, возможность. Ей нужно было сохранять осторожность, иначе атака на чары могла вызвать еще один оползень. Но если она…
* * *
Ее подбородок ударился об пол.
Айлет лежала, потрясенная, три шумных вдоха, а потом поднялась, ладони дрожали. Она моргала, все еще видела перед собой дыру с сияющими нитями магии. Но нет… это был просто сон…
— Проклятье, — прорычала она, обмякла у стены комнаты. Стул лежал на боку. Видимо, она наклонилась во сне и упала, проснулась. Комната, ее темница, оставалась прежней. Кровать была застелена, но мятая. В одном углу лежало комком алое бальное платье. Свет солнца падал золотой линией на пол дальше от окна с проклятием, указывая, что утро уже стало днем. Еще день был потерян.