Пышка с характером
Шрифт:
– Твоя мама невыносима, – без перехода сообщила она.
В ответ он лишь невыразительно пожал плечами. Приплясывая, Маруся поскакала к телефону и позвонила родителям:
– Ма, вы когда?
– Выходим уже, отец съездит за букетом невесты, а я сразу к тебе!
– А он сможет выбрать сам? – заволновалась Маруся.
– Отец, девушка волнуется, в состоянии ли ты купить нормальный букет! – крикнула куда-то в сторону мама.
– Передай ей, что она будет самой оригинальной невестой, я куплю для нее кактус в горшочке, – донесся папин голос.
– Примерно об этом я и говорила, – хихикнула Маруся.
– Как знакомство с новой родственницей? – поинтересовалась Валентина Макаровна.
– Э-э, ну-у… потом расскажу.
– Понятно! – подытожила мама. – Какой зять, такая и свекровь! Держись, мы спешим на помощь! – И повесила трубку.
Все события этого дня слились для Маруси в сплошную пеструю мешанину. Она страшно нервничала. Сначала были переживания по поводу прически – получится ли, потом – придут ли гости, не сбежит ли жених, не устроит ли скандал свекровь, придет ли заказанная машина, не опоздают ли они к началу церемонии…
Знакомство родителей прошло гладко. Отец оживился при виде десятилитровой бутыли самогона и заявил, что свекровь – наш человек. Раиса Гавриловна пообещала Марусиной маме дать подробный рецепт засолки огурчиков и начала кокетничать с Игорем Борисовичем. Старшее поколение нашло общий язык. Эта часть мероприятия благополучно завершилась.
В ЗАГС они не опоздали, сбоев не возникло, но Маруся продолжала трястись.
Маленький плешивый фотограф уговорил их на альбом из тридцати шести фотографий и, получив согласие, начал немедленно щелкать. Они принимали разные позы, делали соответствующие лица. Фотомастер как маленькая обезьянка прыгал вокруг и требовал то поднять, то опустить головы. Подогнав молодых к цветочной композиции, просил склонить головы то вправо, то влево, никак не мог добиться нужных поз и окончательно утомил их своей суетой.
– Слушайте, у меня уже шея болит! – вспылил Виктор. – Вы сначала определитесь, в какую сторону нам скособочиться, а потом командуйте.
– А вы не скандальте, жених, – обиделся фотограф. – Дома на жену орать будете, а тут нечего.
Вот под это жизнерадостное напутствие они и прошли на торжественную церемонию.
Регистраторша долго и прочувствованно говорила положенные слова. Раиса Гавриловна умудрялась вторить ей, сообщая присутствующим свои соображения по поводу происходящего. Еще дома она приложилась к привезенному десятилитровому гостинцу и повеселела.
Маруся устала, чувствовала себя измочаленной. Единственное, чего ей хотелось, это лечь и заснуть. Когда на ее пальчике заблестело колечко, она успокоилась и ощутила необычайный прилив сил. Прямо у ЗАГСа гости выпили шампанского, и вереница из девяти машин двинулась по памятным местам. Они фотографировались, пили «Брют» и хохотали. Маруся бросила букет, и его поймала основательно захмелевшая Раиса Гавриловна, что вызвало новую волну веселья.
Девчонки завидовали, прохожие улыбались нарядной невесте, встречные машины приветственно сигналили, завидев кавалькаду, украшенную шариками и лентами. Маруся была абсолютно счастлива.
Свадьбу в кафе обставили с купеческим размахом. Игорь Борисович не пожалел сбережений. Столы ломились от яств, была даже черная и красная икра. Пока гости шумно рассаживались, Раиса Гавриловна по-хозяйски расчистила место во главе стола, где должны были сидеть жених и невеста, и водрузила туда мутную десятилитровую бутыль с самогоном. Нанятый фотограф заволновался и закудахтал, что посудина портит весь вид. Он страшно боялся, что заказчики откажутся оплачивать свадебные фотографии, на которых жених с невестой послужат фоном для этой видавшей виды тары.
– Уберите это, – дернул он за рукав хозяйку сокровища. – Оно мизансцену портит.
– Это не оно, а он – деревенский самогон! – в рифму сымпровизировала Раиса Гавриловна и радостно загоготала, довольная удачной шуткой. – Сам не пьешь, так людям не мешай. Давай, иди отсюда.
Сосуд притягивал взгляды и нервировал алкоголенеустойчивых индивидуумов. У фотографа была язва. Он тоскливо сглатывал и крутился около емкости. Деревенский гостинец сбивал рабочий настрой и ломал антураж. Поскольку платил за все тесть, работник искусства решил взять его в союзники. Игорь Борисович отнесся к проблеме с пониманием и сообщил, что бутыль поставит на пол, рядом с собой. Углядев, что Раиса Гавриловна уперла руки в бока и уже набрала в легкие воздуха для разгромного выступления, он торопливо добавил:
– Поставим ее между тестем и свекровью, это будет очень символично: дружба народов! Русский с китайцем братья навек!
Кого он назвал китайцем, осталось за кадром.
Раиса Гавриловна удовлетворенно сдулась и плюхнулась на любезно подставленный стул.
Праздник шел как по маслу под чутким руководством опытного тамады, мастерски купировавшего стихийно возникающие скандалы. Тост за родителей новоиспеченная свекровь сопроводила зычной репликой:
– Чегой-то невесткины родители плохо поработали!
Тамада подхватил мысль, завершив выступление недовольной тетки словами:
– Мало девочек у вас, дорогие родители, побольше бы таких. Поленились, поленились!
Когда Марусю украли, Раиса Гавриловна громогласно предложила Виктору не искать девку. Кто спер, пусть тот и мучается. Массовик-затейник мгновенно обернул все в шутку:
– И не надейтесь, уважаемая, сэкономить не удастся. Ну-ка, собираем денежки на выкуп! Помогаем жениху!
Ближе к концу праздника интеллигентные Марусины родственники были шокированы фольклорным выступлением свекрови, с легкостью перекричавшей динамики, извергающие децибелы популярной музыки, и исполнившей матерные частушки. После чего она сладко заснула в подсобном помещении, цепко держась за свою пустую бутыль. Виктору, попытавшемуся разжать мамулины скрюченные пальцы, чтобы уложить ее поудобнее, она сквозь сон прошептала, что это – семейная реликвия. В ней еще прадед самогон хранил.
Когда застолье завершилось и гости стали весело прощаться с невестой, сдабривая свой уход игривыми шутками и напутствиями, выяснилось, что крепко спит не одна перегулявшая свекровь. Но у всех заснувших «от усталости» были сопровождающие, а ответственность за сладко храпящую в подсобке тетку лежала на Марусиной семье, поскольку жених тоже спекся. Тесть сам отволок Виктора, повисшего на нем плетью, в машину. Зять пел ему в ухо «Лаванду» и вяло пытался переставлять заплетающиеся ноги, цеплявшиеся друг за друга как две переваренные макаронины.