Пышка с характером
Шрифт:
– Сейчас тяпкой как тяпну! – рявкнула Маруся, замахнувшись на него орудием труда.
– Тебе нельзя волноваться, – заботливо сообщил муж, проворно отползая подальше от жены.
– А кто тут волнуется? Никто не волнуется! Все отлично! Я в восторге. Спасибо, что привез меня к маме! У меня столько впечатлений… Ты, случайно, не знаешь, где мой муж ночевал? И где он шлялся, пока я батрачила на его мамашу?
– Чего ты завелась-то? Почему батрачила? Ты помогала матери…
– Заметь, твоей матери, пока ты…
– Ну ладно, все! До чего ж у тебя характер плохой, – вспылил Витя. – Правильно мама сказала…
– Ну-ка, ну-ка, что там наша мама сказала? – Маруся наплывала на мужа, угрожающе помахивая тяпкой.
– Мариш, не надо, тебе нельзя нервничать. Ну, с ребятами мы засиделись, молодость вспомнили…
– Ясненько. Конечно, что ж человеку в старости-то, на закате дней, так сказать, еще остается? Зубы на полку и, трясясь хилым старческим телом, вспоминать былое! Я что-то не пойму никак, мы вроде ребенка ждем, или тебе, может, кажется, что у тебя внучек будет? И жена твоя, старуха дряхлая, по ночам беззубым ртом шамкает и ни о чем таком и не мечтает? А?! Ты, если погулять хотел, на фига меня сюда тащил? Маме помогать? Вот и помогай сам! Нашли себе домработницу, эксплуататоры!
– Ну, Зая, не злись, тебе вредно…
– Заботливый ты мой! – Маруся последний раз махнула тяпкой перед носом Виктора и швырнула огородный инвентарь ему в руки. – На обед у нас будет мама.
– В смысле?
– Загрызем старушку.
– Дура ты. Я серьезно. Жрать охота. Червячка бы заморить…
– Извини, не догадалась тебе червячков накопать.
Виктор обиженно засопел и побрел в дом. Маруся двинулась следом.
– А обед твоя жена не приготовила, – доложила мама. – Я весь день по хозяйству, а эта свиристелка…
– Эта свиристелка все сделала и теперь хочет на бал! – заявила «сельхозработница», привалившись к косяку.
– Во, грязная, немытая, и к продуктам прется, – не растерялась Раиса Гавриловна. – Никакого понятия о чистоте. Сразу видно, что городская!
– Да вот, уж такой у меня дефект! Не за печкой меня нашли, как некоторых!
Назревал скандал с перспективой рукоприкладства. Виктор занервничал, не зная, чью сторону занять. Маруся мстительно прищурилась и, уставившись на мужа, потребовала:
– Ну, если обеда нет, вези меня в город, в кафе поедим!
– Вот, – назидательно подняла указующий перст Раиса Гавриловна, – так я и знала. Им, гулящим, только по ресторанам бы шастать!
– Позвольте вам напомнить, – уперла руки в бока Маруся, – что я, во-первых, жена вашего сына, а не «гулящая», во-вторых, я у вас в гостях, а воспитанные люди гостей на прополку с утра пораньше не выпихивают, а в-третьих, я мать вашего будущего внука!
Свекровь обмякла и опустилась на стул. Наглая девка смотрела на нее победительницей. Значит, все? Будет ребенок, и прощай мечты о нормальной невестке? «Мать вашего внука»! Да нет у нее никого, кроме Дианочки, и не будет! Какой еще внук? От этой?! Да пропади они все пропадом! Раиса Гавриловна с ненавистью посмотрела на Марусю. Еще неизвестно, кто кого!
– Вот как, – горько сказала она Виктору. – Твою мать из дому гонят, а ты молчишь.
Обалдевший сын не нашелся что ответить. Мать была, мягко говоря, не совсем права, никто ее не гнал, но это же мать…
Пообедали в гробовом молчании. На замечание Раисы Гавриловны убрать со стола Маруся не отреагировала. Она встала и бросила Виктору:
– Пошли, я погулять хочу по деревне!
– Вот позор-то, – отчаялась Раиса Гавриловна, глядя вслед удаляющейся парочке. В чем заключался позор, она и сама бы себе не смогла ответить. Просто все было не так, не по ее!
– Ты такой раньше не была, – осторожно заметил Виктор, опасливо покосившись на молчавшую жену.
Они шли уже минут десять вдоль заборов, из-за которых поблескивали любопытные взгляды, и не разговаривали. Он первым решил нарушить напряженное молчание, от Маруси веяло холодом и злобной решимостью.
– Какая жизнь, такие песни, – кратко оповестила супруга, даже не глянув его сторону.
– Маму можно понять.
– Я не обязана понимать твою чокнутую маму. И угождать ей тоже не обязана! Если она не умеет себя вести, то это ее проблемы. И твои, – помолчав, добавила она.
– Не смей так говорить о моей матери!
– Я от нее тоже не в восторге, но не веду себя как мегера! Она подняла меня в восемь утра и отправила на огород! Я что, Золушка на выезде?! Она мне даже позавтракать не дала! Взрослый человек. Ну, не нравлюсь я ей, и ладно! Неужели трудно потерпеть пару дней, мы же к ней не на всю жизнь приехали!
– Вот именно. Ты моложе, вот и потерпи сама!
– Я твоя беременная жена! Я не собираюсь ничего терпеть! Я полдня простояла в жару на огороде, мне это вредно! А ты где-то там шлялся, молодость вспоминал!
– Она пожилой человек, у нее была очень тяжелая жизнь, учись снисходительно относиться к слабостям окружающих! Нельзя так.
– Нельзя?! То есть я должна прощать вашей семейке мелкие слабости? Тебе пьянки, гулянки и отсутствие денег, а мамаше – ее гадский характер? А мне? Что вы мне должны прощать? Я имею право на слабости? Или вас надо гладить всегда только по шерстке, а чуть что не по-вашему, сразу – ой-ой-ой, раньше я такой не была! Я раньше не была беременной!!! А теперь вот залетела! Другие мужья с будущих мам пылинки сдувают, соки давят, в консультацию вместе ходят, а ты? Что ты для меня сделал? Вывез на природу воздухом подышать? К мамуле своей ненаглядной!
Маруся начала наступать на Виктора, тесня его к забору. Краем глаза она заметила, что две тетки с ведрами, которые тащились за ними почти от самого дома и уже давно миновали пару колодцев, так и не остановившись, сейчас стояли метрах в пятнадцати и с отсутствующим видом смотрели куда-то в сторону.
– Может, в вашей семейке так принято, – с новыми силами набросилась она на мужа, приободренная наличием зрителей, – а я не желаю быть ни ездовой собакой, ни рабочей лошадью! Когда твоя мамаша жила у нас, я пыталась наладить с ней нормальные отношения, а она мне постоянно пакостила! Какой ты мужик, если не можешь постоять за свою жену?