Пышка с характером
Шрифт:
– С чего бы это мне ронять? Что я, убогая какая?
Маруся уже нашла в себе силы разглядеть притащенного мамой кавалера. В первые минуты она растерялась настолько, что не смогла адекватно оценить предлагаемый для замужества экземпляр. Теперь, рассмотрев подробности, она осмелела настолько, что перестала смущаться. Если бы мама добыла красавца, тогда да, Марусе было бы не совсем удобно в роли сбываемого с рук лежалого товара. А с этим хлюпиком она чувствовала себя почти на равных. Еще неизвестно, кто кому нужнее! Замуж, конечно, хочется. Для восстановления собственного реноме,
Даже совсем не то. Пиджак мешком висит, как на вешалке, ростом он явно ниже ее. Определенно не Бельмондо! Мелковат и страшноват. Но иных предложений пока не поступало. И этот тоже не торопится в любви изъясняться. Разумеется, для признаний рано, но можно было бы хотя бы не пялиться на нее, как на обезьяну в зоопарке, со смесью брезгливости и любопытства. Почему он так странно смотрит? Не понравилась? Возмутительно! Заловленный мамой заморыш Марусе тоже не особенно приглянулся, но она же не пытается продемонстрировать ему свое мнение убойной мимикой. Почему он за ней следит глазами, просто шныряет? Никакого восхищения во взгляде. Похоже, он ее боится. Ну, понятно. Напрягается в присутствии начальницы. Фу ты, противно как! Неужели Маруся не заслуживает чего-то большего? Почему женихов надо затаскивать в дом силком?
Маруся взяла из ящика ножи и вилки и стала приближаться к столу. Увидев надвигающуюся на него с колюще-режущими предметами наперевес невесту, Аркадий съежился. Маруся притормозила, удивленно глядя на скукожившегося кавалера.
«Жук навозный, – обиженно подумала она. – Можно подумать, что у меня рога, третий глаз или клыки прорезались. Идиот какой-то. Прямо уж такая я страшная! Не фотомодель, конечно, но и не Баба-яга на куриных ножках… Да он же стесняется», – вдруг дошло до Маруси. Вот это уже приятно.
Аркадий опустил голову, боясь напороться на взгляд любимой начальницы. Валентина Макаровна недоумевала: обычно галантный и обходительный сотрудник сегодня вел себя как окунь после бомбежки. Разве что животиком кверху не всплыл.
Маруся быстро накрыла на стол, принесла горячее и, ободряюще улыбаясь, уселась напротив жениха.
«Надо сделать поблажку этой ошибке природы, – великодушно решила она. – В конце концов, не исключено, что за жалкой цыплячьей внешностью скрывается человек потрясающей душевной красоты. Ну или что-нибудь не менее ценное для семейной жизни. Может, он будущий нобелевский лауреат. Вон носище какой. А ребенку нужен отец и достойный пример перед глазами».
Сделав этот не совсем логичный вывод, она улыбнулась еще шире и подмигнула.
«Тик», – подумал Аркаша и послал ей в ответ сочувствующую улыбку.
Все трое некоторое время в тишине скребли вилками и ножами по тарелкам. Девица выглядела вполне нормальной.
«До чего ж хороша!» – Аркадий с трудом подавил вздох и зажевал с удвоенным усердием, отгоняя от себя волнительные мысли. Нет, это не значит, что он готов облагодетельствовать убогую, но при определенных обстоятельствах…
– Мариша, – решила мама оживить скорбную трапезу, – а как сегодня дела в институте?
– Нормально, сессия скоро.
– Мариша учится в педагогическом, – пояснила мама. – Вернее, уже почти заканчивает. Через год моя дочь станет дипломированным специалистом.
Она гордо посмотрела на Аркашу. Тот недоуменно моргал и пытался переварить услышанное: учится в педагогическом? Он еще раз посмотрел на лучившуюся радостью Марусю. Нормальное лицо. С какого перепуга он принял ее за сдвинутую? Но в чем тогда подвох? Не может быть, чтобы Валентина Макаровна не сумела найти для дочери лучшую партию. Нет, его, конечно, тоже не за печкой нашли, но как-то сомнительно это все.
– Вот, будет детишек учить, – гнула свою линию мама. – Ты, Аркаша, детей любишь?
– Очень, – машинально ответил он, судорожно просчитывая варианты.
– Вот и хорошо, – констатировала Валентина Макаровна и неожиданно спросила: – А ты каких больше любишь: маленьких или уже подросших?
– Так это… в школу-то уже подросшие ходят.
– А ты лично, – не сдалась Валентина Макаровна, – каких предпочитаешь?
Аркаша взмок и растерялся. Вопрос явно с подтекстом, но с каким? Это намек на сексуальную ориентацию?
– Я предпочитаю совершеннолетних девушек, – запальчиво сообщил он.
«Бабник», – загрустила Маруся.
– Аркашенька, – вкрадчиво заулыбалась Валентина Макаровна, решив расставить все точки над «и», – а ты сам сколько детей хочешь иметь?
– Я?
– Ты!
– Иметь?
– Да!
Внезапно в сознании всплыла и зависла догадка: его просто так отсюда не выпустят. Он, конечно, в чистых носках и новом белье, но морально «делать детей» именно сейчас не готов. Во всяком случае, пока ситуация не прояснится.
– Слишком серьезный вопрос, – вывернулся Аркадий. – Я об этом пока не думал.
Валентина Макаровна смотрела на него, как рыбак, у которого с крючка сорвался жирный неповоротливый лещ. Не ожидала она, что будет так сложно!
Осмелевшая Маруся решила внести свои «пять копеек» в светскую беседу. Аркадий ей не нравился совершенно. Не тот типаж. Жалкий какой-то. Но юркая скользкая мыслишка об одинокой старости и статусе разведенки мешала принять объективное решение. Разумеется, самое простое сказать, что «у нее, к сожалению, дела, приятно было познакомиться», и быстро уйти, забыв о существовании этого нефактурного кавалера. А дальше что? Она мать-одиночка с ребенком, лишним весом и кучей комплексов. Права мама, на безрыбье и рак рыба. Но как же унизительно это дурацкое сватовство! Будь что будет: надо сообщить ему про Макса напрямую, если намеков зашуганный мэнээс не понимает.
– Может, вам еще салатика положить? Вон тот очень вкусный, вы еще не пробовали. Это по эксклюзивному рецепту, – дипломатично начала она издалека.
– Да-да, – оживился Аркадий. – Конечно. Вы потрясающе готовите. Почти как моя мама.
Валентина Макаровна набычилась и уже открыла рот, чтобы пригвоздить нахала за «почти», но Маруся произнесла:
– Надеюсь, что сын подрастет и будет говорить про меня так же.
– А может, у вас будет не сын, а дочь, – игриво поддержал ее кавалер. – Такая же красавица, как мама.