Р-значит ракета (илл. М. Ромадина)
Шрифт:
— Такой огромный?
Уилл Бентлин измерил взглядом город, а тот на глазах у него стал еще отчетливее, порыв ветра, плавно кружащие вдали песчаные вихри сделали его еще выше.
— Всем миражам мираж! Это не Феникс. И не Санта-Фе, и не Аламгордо, нет. Погоди… И не Канзас-Сити…
— Еще бы, до него отсюда…
— Так-то так, да ты погляди на эти дома. Высоченные! Самые высокие в стране. На всем свете есть только один такой город.
— Неужели… Нью-Йорк?
Уилл Бентлин медленно кивнул, и оба молча продолжали рассматривать мираж. Освещенный утренней
— Да,- сказал наконец Боб.- Здорово.
— Здорово,- согласился Уилл.- Но,- добавил он чуть погодя шепотом, точно боясь, что город услышит,- откуда ему тут взяться, в Аризоне, за три тысячи миль от дома, невесть где?
Не отрывая глаз от города, Боб Гринхилл сказал:
— Уилли, дружище, никогда не задавай природе вопросов. Ей не до тебя, она занята своим делом. Скажем, радиол волны, радуги, северные сияния и все такое прочее, словом, какая-то шутовщина сделала этакий огромный снимок города Нью-Йорка и проявила его здесь, за три тысячи миль, в тот самый день, когда надо нас подбодрить, нарочно для нас.
— Не только для нас.- Уилл повернул голову вправо.-' Погляди-ка!
Немая лента странствий отпечаталась на крупитчатой пыли скрещенными черточками, углами и другими таинственными знаками.
— Следы шин,- сказал Боб Гринхилл.- Знать, немало машин сворачивает сюда.
— Чего ради, Боб? — Уилл Бентлин выпрыгнул из машины, опустился на землю, топнул по ней, повернулся, упал на колени и коснулся земли неожиданно и сильно задрожавшими пальцами.- Чего ради, а? Чтобы посмотреть мираж? Так точно! Чтобы посмотреть мираж!
— Ну?
— Ты только представь себе! — Уилл выпрямился и загудел, как мотор.- Рррррррр! — Он повернул воображаемую баранку. Затрусил вдоль машинного следа.
– Ррррррр! Иииии! Торможу! Роберт-Боб, понимаешь, на что мы напали?! Глянь на восток! Глянь на запад! На много миль — единственное место, где можно свернуть с шоссе и сидеть любоваться!
— Это неплохо, что люди понимают толк в красоте…
— Красота, красота! Чья это земля?
— Государственная, надо полагать…
— Не надо! Это наша земля, моя и твоя! Разбиваем лагерь, подаем заявку, приступаем к разработкам, и по закону участок наш… верно?
— Стой!- Боб Гринхилл впился взглядом в пустыню и удивительный город вдали.- То есть ты собираешься… разрабатывать мираж?
— В самое яблочко! Разрабатывать мираж!
Роберт Гринхилл вылез из машины и обошел вокруг нее, разглядывая примятую шинами землю.
— Это можно?
— Можно? Извините, что я напылил!
Уилл Бентлин уже вколачивал в землю колья, тянул веревку.
— Вот отсюда и до сих пор, а отсюда до сих пор простирается золотой прииск, мы промываем золото; это корова — мы ее доим, это море денег — мы купаемся в нем!
Нырнув в машину, он выбросил несколько ящиков и извлек большой лист картона, который некогда возвещал о продаже дешевых галстуков. Перевернул его, вооружился кистью и принялся выводить буквы.
— Уилли,- сказал его товарищ,- кто же станет платить за то, чтобы посмотреть на
— Мираж? Поставь забор, объяви людям, что просто так они ничего не увидят, и им сразу загорится. Вот!
Он поднял в руках объявление.
— Как раз машина идет. Теперь гляди!
— Уильям!…
Но Уилл уже бежал к дороге, подняв плакат.
— Эй! Смотрите! Эй!
Машина проскочила мимо, точно бык, не заметивший матадора.
Боб зажмурился, чтобы не видеть, как пропадет улыбка на лице Уилла.
Внезапно — упоительный звук.
Визг тормозов.
Машина дала задний ход! Уилл бежал ей навстречу, размахивая, указывая.
— Извольте, сэр! Извольте, мэм! Тайное Диво Мираж! Загадочный Город! Заезжайте сюда!
…Ничем не примечательный участок исчертило множество… нет, несчетное множество колесных следов.
Огромный одуванчик пыли повис в жарком мареве над выступом, и стоял сплошной гул прибывающих автомашин, которые занимали свое место в ряду, — тормоза выжаты, дверцы захлопнуты, моторы заглушены, разные машины из разных мест. И люди в машинах совсем разные, ведь они ехали кто откуда, и вдруг их что-то притянуло, как магнит, и поначалу все говорили разом, но, приглядевшись к далекому виду, вскоре смолкали. Тихий ветер дул прямо в лицо, теребя волосы женщин и расстегнутые воротники мужчин. Люди долго сидели в машинах или стояли на краю выступа, ничего не говоря; наконец один за другим стали поворачивать.
Вот первая машина покатила обратно мимо Боба и Уилла; сидящая в ней женщина благодарно кивнула им.
— Спасибо! Действительно, самый настоящий Рим!
— Как она сказала: «Рим» или «дым»? — спросил Уилл.
Вторая машина повернула к выходу.
— Ничего не скажешь! — Водитель высунулся и пожал руку Бобу.- Так и чувствуешь себя французом!
— Французом?! — вскричал Боб.
Оба подались вперед, навстречу третьей машине. За рулем, качая головой, сидел старик.
— В жизни не видел ничего подобного. Подумать только: туман, все, как положено, Вестминстерский мост лучше, чем на открытке, и Большой Бен поодаль. Как это у вас получается? Дай вам бог счастья. Премного обязан.
Окончательно сбитые с толку, они пропустили машину со стариком, медленно повернулись и посмотрели туда, где за их участком вдали колыхалась полуденная мгла.
— Большой Бен? — произнес Уилл Бентлин.- Вестминстерский мост? Туман?
Чу, что это, кажется, там, за краем земли, совсем тихо, чуть слышно (полно, слышно ли? Они приставили к ушам ладони) трижды пробили огромные часы? И, кажется, ревуны окликают суда на далекой реке, и судовые сирены гудят в ответ?
— Чувствуешь себя французом? — шептал Роберт.
– Большой Бен? Дым? Рим? Разве это Рим, Уилл?