Раб своей жажды
Шрифт:
Ювелир отвернулся, взглянул на улицу и повернулся обратно к Элиоту.
— Где? — рявкнул Элиот.
Мистер Хэдли и глазом не моргнул.
— На улице? Вы видели его там?
Старик пожал плечами.
— Ну, хорошо… Когда?
— Два дня назад, — со вздохом выдавил ювелир.
— Спасибо, мистер Хэдли, — улыбнулся Элиот. — Вы, должно быть, очень любите сэра Джорджа?
— Я всегда его любил, — проворчал старик. — С пеленок.
— Да, приятно засвидетельствовать это.
— Приятно, сэр?
— Да, мистер Хэдли, приятно. — Элиот обернулся ко мне. —
Он взглянул на карточку, которую все еще держал в руке.
— В свое время я навещу мистера Полидори. — Элиот приподнял шляпу. — Доброго вам утра, мистер Хэдли. Вы нам очень помогли. Благодарю вас за то, что уделили нам время.
И с этими словами он вышел из лавки. Я последовал за ним на улицу.
— Ну, Элиот, — спросил я в нетерпении, — как он вам показался?
— Честным и преданным.
— Да, преданным сэру Джорджу. А вы ожидали обратного?
— Я не был уверен.
— Почему? Что вы подозревали?
Элиот указал на дом, из которого мы только что вышли.
— Семья Хэдли занимает не только лавку, но и живет на третьем этаже. Все необычное, что происходит в этом доме, должно со временем обратить на себя их внимание. Это было ясно даже из рассказа Люси… А теперь предположим, на Хэдли нажали. Предположим, Хэдли втянули в заговор против сэра Джорджа. Насколько осложнится тогда наше дело. Что бы Люси ни видела в этой квартире, это не было какой-то внезапной катастрофой, но скорее эпизодом в цепи событий, длящихся, вероятно, уже несколько месяцев. Сам Хэдли, вероятно, подозревал, что что-то происходит. Вряд ли он ничего не знал.
— Почему же тогда он молчит?
— Как мы выявили, он считает, что тем самым проявляет верность сэру Джорджу. Это в свою очередь предполагает, что, по его мнению, опасность сэру Джорджу сейчас не угрожает.
— Да, конечно, — вспомнил я то, на что намекал старик. — Он вроде подразумевал, что у сэра Джорджа имеется любовная связь.
— Не могу сказать, что меня это удивило. Когда леди Моуберли впервые пришла ко мне, у меня сразу же возникло такое подозрение. У Джорджа всегда была слабость к прекрасному полу. Естественно, я не поделился этой теорией с леди Моуберли.
— Так вы говорите, Элиот, это возможно?
— О, более чем возможно. Я почти с уверенностью могу утверждать, что у него был какой-то роман.
— Почему же тогда его убили?
— Ас чего вы взяли, что его убили?
— Но… — пришел я в крайнее изумление. — Люси говорила… она видела, как его…
— Нет-нет! — замотал головой Элиот, прерывая меня. — Это совершенно невозможно. Вы сами осмотрели ковры. Там, в комнате, не происходило никакого кровопролития, и никому не перерезали глотку. И все же перед нами тайна. Люси видела Джорджа с улицы, но, когда она вошла в комнату, он исчез. Куда? Что с ним случилось?
— Признаюсь, я совершенно растерян.
— Конечно. Так вам не под силу догадаться?
Я задумался.
— Знаю! — внезапно вскричал я. — Сэра Джорджа задушили, а его труп спрятали в квартире Хэдли!
— Интересная теория. — На губах Элиота заиграла легкая улыбка. — Но маловероятная. Мы же согласились, что Хэдли предан своему прежнему хозяину. Осмелюсь предположить, что он не возрадовался бы возможности приютить убийцу с трупом сэра Джорджа на плечах.
— Вы, конечно, правы, — проговорил я, покачивая головой.
— Ну же, Стокер, думайте! Два решения напрашиваются сами собой.
— Правда?
— Да, это очевидно. — Элиот глянул на меня заблестевшими глазами специалиста, перед которым предстала задача на испытание его таланта. — Первое, к сожалению, самое маловероятное из двух, но возможно, что раджа это и есть сам сэр Джордж! Эта идея поразила меня во время рассказа Люси. Да-да, — торопливо сказал он, увидев, что я раскрываю рот, чтобы возразить ему, — Я уже согласен с тем, что это маловероятно. Люси видела раджу и говорила с ним. Она крайне наблюдательна и хорошо знает сэра Джорджа, к тому же она не из тех, кого легко провести. Кроме того, остается без объяснений то, что она видела в окне квартиры. Однако мы вывели, что у сэра Джорджа была любовная интрижка. Если мы правы, тогда у него были причины изменить свою внешность. Наша теория также может объяснить присутствие раджи в театре вчера вечером — он пришел посмотреть первое выступление Люси.
Так что мне не хотелось бы списывать со счетов эту идею. Я предпочел бы вначале сам понаблюдать за раджой.
— Вы не убедили меня, Элиот, — не согласился я. — Путанность этой теории перевешивает ее преимущества.
— Да, — ответил он. — Но надо подождать. Кто знает, что время и внимательное наблюдение откроют нам?
— Вы упомянули о второй теории… В чем она заключается?
— А вот здесь, — тощее лицо Элиота внезапно потемнело, — мы вступаем в более темные края…
— Можете мне рассказать? — спросил я, отметив сдержанность его голоса.
— Не в подробностях, — ответил он, — ибо здесь замешаны большие государственные дела, и если они связаны с исчезновением сэра Джорджа, а я боюсь, что это так, то тогда мы столкнулись с опасным и ужасным заговором. Вот почему я все же надеюсь, что таинственный раджа окажется сэром Джорджем. Вариант, что раджа Каликшутры действительно тот, за кого себя выдает, слишком мрачен, чтобы его предусматривать.
— Но почему? — ужаснулся я, одновременно преисполняясь любопытством. — В чем суть подозреваемого вами заговора?
— Вы помните, что мой интерес к этому делу вызвала не Люси, а леди Моуберли. Она высказала глубоко удручившее меня предположение, что исчезновение сэра Джорджа связано со смертью Артура Рутвена.
— Бог ты мой! — вскричал я. — Связано, Элиот? Но как?
— Одним своеобразным обстоятельством. Обоих оскорбили анонимными посланиями. Первое было почти смешно. Артуру, у которого, как я полагаю, имеется больше редких монет, чем у кого-либо в Лондоне, написали, что его коллекцию обошли и она потеряла ценность. Второе послание, пришедшее через некоторое время вслед за первым, было более оскорбительно. Леди Моуберли, любившей мужа с юных лет, сообщили, что сэр Джордж ей изменяет.