Шрифт:
Раб талисмана
Конан быстро спускался по крутому горному склону, умело удерживаясь на ногах на особо опасных участках. День медленно клонился к вечеру, а сгущавшиеся на небе мрачные серые тучи грозили скоро пролиться совершенно ненужным дождем. Человеку, которого дождь застает вдалеке от жилья, не позавидуешь, но если в лесу еще можно найти какое-то укрытие, а после обсушиться у огня, то в горах это сделать гораздо труднее. Вода, текущая по горным склонам, собирается в бурные потоки, а потом разливается по окрестным низинам, так что сухое место может найтись разве что в какой-нибудь пещере.
Но пещер вокруг не было. Конан
Ему приснился странный сон, как будто он сидит в роскошном зале королевского дворца, продуваемого свирепыми сквозняками, на голове у него золотая корона, которая до боли сдавливает ему голову, он держит в руках странную карточку, холодеющую в руке. И оживающий человек, изображенный на карточке, произносит громким раздраженным голосом: «Где ты там пропадаешь? Мы тебя ждем».
Он проснулся. Дико болела голова, дождь кончился, но куртка основательно промокла. Конан поднялся и начал делать согревающие движения. Ночное небо очистилось от туч, и крупные яркие звезды висели над головой. Согреться не удавалось. Конан сам удивился — тело не желало его слушаться. Никакая усталость и никакая болезнь не доводили его до такого состояния. Не было даже сил разозлиться.
И разверзлось ночное небо, открывая перед изумленным киммерийцем сияние невидимых сфер мироздания. И ударил из недоступной дали яркий золотой луч. И с легким шипением вонзился в сырую землю, оставив перед Конаном богиню, озаренную теплым светом и окруженную цветочным запахом жасмина. Голубое платье, шитое золотом и золотая головная повязка, украшенная самоцветами, меркли перед ее красотой. Она была прекрасна. Она была величественна. Перед ней хотелось упасть на колени. Но варвар удержался.
— Кто ты? — хрипло спросил он. — Прекрасная богиня или бред поврежденного рассудка? Или чудесное видение, созданное магией, чтобы обмануть мой взор?
— Поистине, странно, — сказала богиня, — что ты опасаешься фантомных видений в то время, когда у тебя на шее висит могущественный талисман, защищающий своего обладателя от любых магических воздействий.
Конан достал из-под куртки талисман — серебряную семилучевую звезду с прозрачным красным камнем в середине. Камень слегка светился, но не угрожающе, а мягко, рассеяно.
— Значит, я могу доверять своим глазам, — сказал Конан, — это радует. Мне бы не хотелось сомневаться, вижу ли я то, что есть на самом деле, или мне это только кажется. Но что привело тебя ко мне, прекрасная богиня?
— Меня зовут Гуань-Инь. А от тебя мне надо, чтобы ты вернул мне этот талисман.
— Мой талисман?
— Это не твой талисман, — сердито нахмурилась Гуань-Инь. — Это мой талисман. Он был взят на землю одним из моих прислужников и там похищен у него, а потом, переходя из рук в руки, попал к тебе.
— Если богиня хочет забрать у смертного одну из немногих ценных вещей, которыми он обладает, то справедливо было бы дать мне возмещение за это.
— Что же ты хочешь? — удивилась Гуань-Инь.
— Мне пришлось недавно находиться рядом с местом, где противоборствовали могучие магические и даже божественные силы. Мне кажется, что я от этого заболел. Это так?
— Да, твое тело сильно поражено и проживет лишь несколько дней. Это имеет для тебя какое-то значение?
— Имеет, — Конан скрипнул зубами и продолжал: — Ты можешь излечить меня? За это я отдам тебе талисман.
— Если бы ты отдал мне его без условий, ты мог бы надеяться на мое милосердие. Но ты захотел справедливости. Ты ее получишь.
Богиня протянула руку. Киммериец мгновение сомневался, потом протянул ей звезду. Не стоит испытывать терпение богини. А если уж боги будут обманывать смертных, то этим они поставят себя ниже людей.
Гуань-Инь взяла талисман за цепочку, сделала над ним очищающий жест рукой, и он мгновенно засверкал, как будто только что вычищенный полировочной пастой. Еще один жест — и они оба оказались охваченными стремительным золотым вихрем, который превратился в слепящий луч, мгновенно устремившийся в неведомую даль. Не успел Конан понять свои ощущения от этого полета, как они оказались в цветущем саду, ярко освещенном солнцем, и богиня удалилась, велев киммерийцу ждать ее возвращения. Тот присел на траву. Голова болела, и тело наливалось тяжестью, но живительный воздух, наполненный ароматами цветов и плодов, облегчал самочувствие. Цветов и плодов? Конан начал присматриваться и обнаружил, что и в самом деле в этом саду деревья и кусты в одно и то же время цвели и плодоносили. А в ровной траве не ползали жучки и паучки, в воздухе не летали мошки. Не бывает на земле таких садов…
Киммериец услышал за спиной тихое урчание и оглянулся. К нему медленно направлялся огромный тигр. Под лоснящейся шкурой плавно перекатывались могучие мускулы. Оскаленная пасть позволяла видеть отличный набор зубов, способных одним движением откусить человеку руку. Конан мгновенно вскочил на ноги и схватился за меч. Подняв меч над плечом, чтобы рубануть зверя без промедления, он оскалился в ответ на тигриный оскал и медленно отступал за дерево.
Тигр выпустил острые когти и стал готовиться к прыжку. Такого зверя не остановишь одним ударом, он даже со смертельной раной сможет располосовать свою жертву когтями. Конан готовился рубануть тигра в момент прыжка и тут же самому укрыться за деревом. Вышедший внезапно из-за кустов старичок в желтом халате спокойно подошел к зверю и хлопнул его ладонью по боку. Тигр оглянулся, от души зевнул, махнул длинным хвостом и пошел прочь.
— Ты его зачем дразнишь? — спросил старец Конана. — Ты кто такой?
— Меня зовут Конан. Конан из Киммерии.
— И за какие же заслуги тебя допустили в сад бессмертных?
Конан пожал плечами. Разговор стал казаться ему бессмысленным. Старичок смотрел на него, как на неразумного зверька, забравшегося в неположенное место. А оправдываться — да с какой стати? Тут наконец вернулась Гуань-Инь, и старичок почтительно ей поклонился. Гуань-Инь принесла Конану большую чашу с выщербленным краем, наполненную до половины прозрачной ароматной жидкостью, и велела выпить ее содержимое. Киммериец пил прохладный напиток и чувствовал, как отступает головная боль и яснеет сознание, а тело покрывается холодным липким потом, очищаясь от болезни.