Рабин, он и в Африке Гут
Шрифт:
Про второй случай я и вовсе рассказывать не хочу, да и о первом поведал только для того, чтобы вы разницу между мной и Жомовым поняли и не удивлялись, почему я утром первым от шума проснулся, а мои менты спокойно продолжали спать. Просто я чутче на опасность реагирую и водку ни фига не пью.
Шуметь начали где-то вдалеке, и я поначалу не мог разобрать, из-за чего, собственно говоря, весь сыр-бор происходит. Прислушиваться было лень, да и выбираться из шатра не хотелось. А все из-за того, что мне пришлось половину ночи не спать, а по барханам бегать. И не от того, что я покой хозяина стерег – какой дурак его пьяного будить станет? Просто в палатку войти было невозможно,
Впрочем, об особенностях египетского микроклимата я вам уже рассказывал, поэтому дальше распинаться на эту тему не буду. В конце концов, сами можете попробовать в пустыне без одеяла и с летней шерстью заночевать. Перед рассветом я забрался все-таки в немного проветрившийся от вони Сенин шатер и попытался уснуть. Как выяснилось, тщетно, поскольку с раннего утра в лагере начался кавардак. Это позже понятно стало, почему переселенцы орут, а сначала я решил, что Рамсесова армия как-то сумела форсировать Красное море и пошла на повторный штурм. Как по-вашему, что должен делать правильный сторожевой пес, когда чувствует приближение врага?.. Кто сказал мочиться?.. Это дело над поверженным противником некоторые дегенераты осуществляют, а нормальные сторожевые псы при появлении супостата поднимают тревогу. Чем я и занялся. Причем орал во весь голос, потому как от пробуждения не один я неприятные ощущения испытывать должен.
– Тихо ты, кобель бешеный! – зашипел на меня Рабинович, выбираясь из-под одеяла. – Рахиль разбудишь.
А я что, по-твоему, хочу сделать? Вы-то с ней всю ночь под одеялом грелись, а я по барханам бегал и скорпионов пугал. Так что не все людям масленица, и теперь ваша очередь страдать!..– Тихо, я сказал, – как всегда, не понял меня Сеня. – Фу, блин!
– Не нужно, Сенечка, на песика кричать, – проворковала Рахиль, высовывая наружу немного уменьшенную копию носа моего хозяина. – Он же умный и нам что-то сказать хочет. Правда, Мурзик?
Ой, правда, лапочка моя. Верно, хвостик ты куцый! Ты, кошенция ободранная, даже представить не можешь, сколько всего я хочу вам обоим, каждому по раздельности и тебе персонально сказать… Но тут я заткнулся. Прямо не знаю, что со мной творится. Память дырявая стала. Ну все время забываю, что прежде чем начать орать, нужно у самого себя спросить, а поймет ли твою речь хоть кто-нибудь! Вот и сейчас кричу на них, а сам прекрасно знаю, что моей тирады никто не воспримет. Единственное, чего я смогу добиться своими воплями, так это очередной вспышки альфа-лидерства со стороны хозяина. И мои надежды сбылись.
– Рахиль, не лезь, – строго выговорил ей Сеня так, как будто щенка за мокрое дело на ковре отчитывал. – Ты Мурзика не знаешь, поэтому лучше помолчи. Он у меня и так распустился что-то в последнее время, а тут ты еще его баловать надумала. С ним построже нужно быть, а не сюсюкать, как с кутенком, – и тут же продемонстрировал, как именно, по его мнению, со мной нужно обращаться.
– Мурзик, фу! Сидеть, – рявкнул он на меня так, что любая шавка бы позавидовала. – Еще раз без команды голос подашь, я тебя из шатра выгоню, и на завтрак будешь мышей полевых трескать!
И этот Куклачев называется «друг»! Хотелось мне, страшно хотелось послать его по материнской линии к родственникам из Биробиджана, но я сдержался. Даже сел для приличия. Дескать, на тебе, подчинюсь, чтобы ты перед этой самкой окончательно не опозорился. Но сел я ненадолго. Едва опустив хвост на ковер, я тут же встал и, обиженно фыркнув, выбрался из шатра. Не больно-то мне, Сеня, и хотелось в твоей вонючей палатке спать. Лучше уж пойду к Попову с Горынычем. Там запах ароматнее, сознание потерять от вони можно. По крайней мере, пару часов спокойно отдохнуть получится!
Впрочем, к криминалисту на ночлег я не пошел. Выбравшись на свежий воздух, я увидел, что никакими признаками египетского войска тут и не пахнет. А вот с колонистами явно что-то случилось. Полностью игнорируя указания и запреты руководителей мелкого и среднего звена, сыны израилевы с невероятным упорством пробивались к штабу. Интересно, что им тут понадобилось? Не назад же, в Египет, они идти хотят?!
Пока я раздумывал, куда именно следует отправиться, чтобы побольше информации о причинах суматохи получить, Рабинович следом за мной из шатра выбрался. Да, кстати, сразу сообщу, дабы у вас мыслей крамольных в голове не зарождалось, что совместные ночевки моего хозяина в одной постели с Рахилью еще ни о чем не говорят! Того, о чем вы подумали, между ними не было. Нет, Сеня, конечно, как и каждый нормальный кобель на его месте, не попытаться не мог, но девица его отшила. Рабинович тут же удивился такой целомудренности, совершенно справедливо поинтересовавшись, откуда у Рахили появились столь строгие жизненные взгляды, если при первом их знакомстве она в довольно легкомысленном амплуа себя пробовала. Рахиль обиделась.
– Это была ошибка молодости, причем так ничем и не закончившаяся. И с твоей стороны не по-джентльменски напоминать девушке, да-да, именно девушке, о ее необдуманных поступках, – прокурорским голосом заявила она. – После знакомства с тобой моя жизнь переменилась, и теперь я даже в мыслях своих не буду с мужчиной до тех пор, пока мы с ним не выйдем из-под венца. Ты ведь собираешься на мне жениться? Я не ошиблась?..
После этих слов на моего хозяина внезапно и вероломно напал приступ злобного кашля в союзе с аллергией, тугоумием, слабослухием и прочими недугами, всегда настигающими мужчин в такие ответственные моменты, как разговоры о женитьбе. Я бы, конечно, мог ответить за хозяина, объяснив наивной аборигенке Сенины жизненные принципы, но делать этого, по понятным причинам, не стал. Просто фыркнул и, глядя на Рахиль, почесал лапой за ухом, показывая, какого я мнения об ее умственных способностях.
Впрочем, извините. Я опять отвлекся. Разболтался что-то сегодня. Пора переходить к проблемам насущным, а они вон все перед барханом (или на берегу моря эти песчаные шишки дюнами называются?) стоят, словно демонстранты перед грузовиком с Зюгановым на борту… Кому не нравится, последнюю фамилию могут заменить на любую другую. Один хрен, между ними никакой разницы нет. И не спорьте со мной! Я на всех митингах в нашем городе бывал и больше вашего о них информации имею.
– Чего это тут за манифестация? – услышал я позади себя голос Жомова и обернулся.
Вот уж не знаю, то ли Ваня вчера мало выпил, то ли, наоборот, опохмелиться с утра сильно хотел, но проснуться он сегодня умудрился без помощи автоматной очереди. Впрочем, не он один. Из своего шатра выбрались Попов с Горынычем, подошли Навин и Нахор. Ну а Моисей с Аароном и вовсе давно были на ногах. Патриархи, сонно потирая глаза, спрятавшись за оцеплением, стояли перед волнующейся толпой, а все остальные на них пялились, словно коты на свежую рыбу.
– Так что тут творится-то? – не унимался Ваня. И с чего это вдруг он таким любознательным стал?