Рабочее созвездие
Шрифт:
Если инженеры станут ближе к производству, несомненно, производительность труда увеличится.
2/VIII-54 г.
Ваше письмо читал с комсомолом музея, и оно произвело впечатление, одна даже расплакалась…
Все Ваши действия одобряем. Поступайте и дальше в таком же духе, согласно принципам марксизма-ленинизма, по которым надо быть первым коммунистом и первым специалистом.
Знайте, что выше интересов партии нет ничего на свете.
Май 1955 г.
Вот в техническ. прогрессе, оказывается, мы сильно отстаем, а ведь спецов ежегодно выпускаем много. Почему, почему же у нас отсталость? Почему Вы о дискуссии, о роли тяжелой и легкой
Кстати, а как насчет вступления мужа Вашего в партию? Какую Вы играете роль в парт, жизни, в производственной? Раньше у Вас много вопросов возникало. Не омещанились ли Вы?!
Спрашиваете о наших общих знакомых. Они иногда бывают у нас, но это, что трава, духовных, умственных интересов никаких. Живут по биологическим законам. А мы с Вами коммунисты — ум, честь и совесть эпохи, должны тон задавать и других в нашу коммунистическую веру вводить…
28/VII-55 г.»
Это лишь фрагменты из писем Г. И. Петровского. Но даже они дают нам яркое представление о том, что их автор — личность незаурядная. Конечно же, это человек своего времени, впитавший в себя его сложности и противоречия, порой даже некоторые ошибки и заблуждения, и все же на десятки лет опередивший его. Согласитесь, насколько актуально и современно звучат сегодня многие мысли и высказывания Г. И. Петровского! Порой создается впечатление, будто он предвидел наше революционное время, когда партия, обратившись к коммунистам, к советским людям с программой коренной перестройки нашей деятельности, потребует от нас добиться ускорения социально-экономического развития страны. На мой взгляд, письма Г. И. Петровского — это письма, обращенные в наш день и даже в будущее. Иначе и быть не могло, ведь он — истинный революционер!
Зоя Ивановна показала эти письма. Ей было важно знать, какое впечатление произведут они на человека совершенно другого поколения. Письма Григория Ивановича поразили меня, и я сказал ей об этом со всей откровенностью. С той поры мы стали друзьями. При наших встречах она интересно и увлеченно рассказывает о своей нелегкой судьбе, о людях, с которыми ей приходилось встречаться, о родном Палехе (оказалось, она родом оттуда, из семьи знаменитых палехских художников-мастеров), увлекла меня историей этого удивительного искусства.
Коммунисты жилуправления № 6 ЧМК уже в который раз избирают ее заместителем секретаря парторганизации. Она с душой выполняет свои партийные обязанности, выпускает интересную стенную газету. Как-то я прочел ее несколько заметок, они поразили меня своей искренностью и теплотой. Порекомендовал ей отнести их в заводскую газету. Там охотно напечатали и даже поощрили автора. У ней завязалось с редакцией крепкое творческое сотрудничество. Вспомните, именно это — писать для газеты — настоятельно советовал ей Г. И. Петровский. Спустя много лет она выполнила завет Григория Ивановича.
Как-то Зоя Ивановна показала мне свою новую статью «Без стыда, без совести, без чести», опубликованную в заводской газете. О людях, которые променяли все лучшее в себе на рюмку водки.
— Теперь я взялась за пьяниц, — сообщила она. — Не будет им от меня пощады!
Наше время — время обновления, пересмотра устаревших взглядов, перестройки вчерашнего стиля работы и всего уклада нашей жизни. А Зое Ивановне, по-моему, нечего пересматривать в своих взглядах и не надо ей перестраиваться ни в своей жизни, ни в партийной работе. Она воспитала хороших детей. Сын Николай служит офицером в органах милиции,
Николай Ночовный
КОМИССАРОВО ПОЛЕ
Бахмутский шлях. Воспетый в песнях, сказаниях и легендах. По обе стороны асфальтированного шоссе поля, перелески, синие конусы терриконов. Перед глазами монумент вырастает неожиданно. Он на самой высокой точке, сразу же за поворотом на Славяносербск. На цоколе мемориальная плита. Золотом горят строчки:
«В честь героического подвига политработников Советской Армии, погибших в Великой Отечественной войне».
Заходит солнце, небо становится красным, и кажется, будто бы то стяг полыхает за спиной отлитого из бронзы младшего политрука Алексея Гордеевича Еременко…
…Подразделения правого фланга четвертой стрелковой дивизии, которая удерживала оборону недалеко от Ворошиловграда по линии Дебальцево — Попасная, были потеснены противником. Наши позиции беспрерывно обстреливались из пушек и минометов, авиация наносила один бомбовый удар за другим. После очередной артподготовки началась психическая атака. Надвинув каски на глаза, с закатанными по локоть рукавами, словно на параде, пошли фашисты по горящему пшеничному полю.
— Нужно контратаковать! — прибежал на командный пункт Еременко.
— Был он сосредоточенным и спокойным, понимал всю ответственность за исход этого боя, — рассказывал потом начальник штаба дивизии, а ныне житель города Запорожье В. С. Верзубчак. — Я хорошо на всю жизнь запомнил тот день. Было 12 июля 1942 года. Солнце полыхало в самом зените, просвечиваясь сквозь дым багровым диском.
Младший политрук Еременко по траншее возвратился в расположение своего подразделения.
На самом высоком бруствере Еременко поднялся во весь рост и со словами: «Коммунисты, вперед!» бросился в атаку, увлекая за собой бойцов. Он сделал всего несколько шагов, вражеская пуля пробила сначала партбилет, потом сердце. Но перед этим за несколько секунд щелкнул затвор фотоаппарата…
Корреспондент фронтовой газеты Макс Альперт успел тогда сделать еще один снимок. На нем вслед за младшим политруком поднимаются бойцы.
— Помню, я тогда выбрал окопчик впереди линии обороны. Началась сильная бомбежка, потом артподготовка. Над нашей передней линией воцарилась жуткая тишина. Все внимательно наблюдали, и я тоже, как по горящему полю шли в психическую атаку фашисты. Это была четырнадцатая за день атака. Невдалеке от меня поднялся во весь рост офицер, за ним — бойцы. Я два раза нажал спуск камеры, и тут осколок разбил объектив аппарата. Думал, что кадр испортился, и не стал уточнять фамилии командира, поднявшего солдат в атаку. В редакции проявил пленку и сам удивился: изображение на негативе оказалось отличным…
Почему я назвал снимок «Комбат», спрашивают меня многие до сих пор? Сразу же после того, как снял, среди атакующих пронеслось: «Комбата убили!» Я и подумал — это тот самый офицер, ведь он упал буквально на моих глазах.
Снимок Макса Альперта экспонировался на первой Московской выставке «Великая Отечественная война в фотографиях» и завоевала Большую золотую медаль. Его до сих пор перепечатывают многие журналы и газеты мира.
Долгое время никто не знал, кто же изображен на нем. Поиск объявляли газеты, искал сам фотокорреспондент, приходило много писем и снимков от бывших фронтовиков, их родных и близких. В «Комбате» они узнавали своих однополчан, но из присланных снимков экспертиза не подтвердила достоверности ни одного.