Работа актера над собой(Часть II)
Шрифт:
Надо уметь глубоко проникать в суть слов для того, чтоб выражать ими все, что они означают, чтоб передать то, что они несут в себе. И чем лучше, чем точнее стараешься изложить мысль, тем глубже приходится вникать в ее общую внутреннюю сущность.
Вот какую работу нужно проделать, для того чтоб превратить мертвую букву в живое слово, передающее то глубокое, что скрыто в них.
Прочтите всю пьесу так, как вы только что прочли несколько строк. Только тогда вы узнаете роль, которую вы собираетесь создавать, и поймете не только ее текст, но и подтекст. Вот о каком глубоком понимании, о каком чтении, о какой речи
"Система" – путеводитель. Откройте и читайте. "Система"- справочник, а не философия.
С того момента, как начнется философия, "системе" конец.
"Система" просматривается дома, а на сцене бросьте все.
"Систему" нельзя играть.
Никакой "системы" нет. Есть природа.
Забота всей моей жизни – как можно ближе подойти к тому, что называют "системой", то есть к природе творчества.
Законы искусства – законы природы. Рождение ребенка, рост дерева, рождение образа – явления одного порядка. Восстановление "системы", то есть законов творческой природы, необходимо потому, что на сцене в силу условий публичной работы природа насилуется, и ее законы нарушаются. "Система" их восстанавливает, приводит человеческую природу к норме. Смущение, боязнь толпы, дурной вкус, ложные традиции уродуют природу.
Одна сторона техники – заставить работать подсознание. Вторая – умение не мешать подсознанию, когда оно заработает.
– Боже мой, как все это трудно и сложно!6 – вырвалось у меня невольное восклицание.- Не осилить нам этого!
– Ваши сомнения от молодого нетерпения,- сказал Аркадий Николаевич.- Сегодня узнали, а завтра уже хотите овладеть техникой в совершенстве. Но "система" не поваренная книга. Понадобилось такое-то блюдо, посмотрел оглавление, открыл страницу – и готово. Нет. "Система" не справочник, а целая к_у_л_ь_т_у_р_а, на которой надо расти и воспитываться долгие годы. Ее нельзя вызубрить, ее можно усвоить, впитать в себя так, чтобы она вошла в плоть и кровь артиста, стала его второй натурой, слилась с ним органически однажды и навсегда, переродила его для сцены. "Систему" надо изучать частями, но потом охватить во всем целом, хорошо понять ее общую структуру и остов. Когда она раскроется перед вами, точно веер, тогда только вы получите о ней верное представление. Всего этого не сделаешь сразу […].
Во всей этой кропотливой работе огромную роль играют п_о_с_т_е_п_е_н_н_о_с_т_ь, п_р_и_у_ч_е_н_н_о_с_т_ь, доводящие каждый новый приобретаемый прием до механической привычки, до органического перерождения самой природы.
В таком виде вновь воспринятое не требует более напряжен-. ного внимания со стороны артиста, благодаря чему с каждым новым завоевываемым приемом часть нашей заботы отпадает, и внимание освобождается для более существенного.
Так по частям "система" входит в человека-артиста и перестает быть для него "системой", а становится его второй органической натурой.
– Как это трудно, как трудно! – твердил я больше для того, чтобы вызвать дальнейшие ободрения Торцова.
– И годовалому ребенку трудно делать первые шаги и его пугает сложность владения мышцами неокрепнувших еще ножек. Но он не думает об этом через год, когда начинает бегать, шалить и прыгать.
И виртуозу на рояле тоже трудно вначале и он пугается сложности пассажа. И танцору трудно на первых порах разбираться в сложных, запутанных па.
Что было бы, если бы им пришлось думать во время публичных выступлений о каждом движении мускула и производить их сознательно? Труд виртуоза и танцора оказался бы непосильным. Нельзя запомнить каждый удар пальца о клавиши на протяжении длинного фортепианного концерта. Нельзя сознательно сократить каждый мускул ног в течение всего балета.
По удачному выражению С. М. Волконского, "трудное должно стать привычным, привычное – легким [а легкое – красивым]". Для этого нужны неустанные систематические упражнения.
Вот почему виртуоз и танцор месяцами долбят один и тот же пассаж или па, пока они однажды и навсегда не войдут в их мускулы, пока усваиваемое не превратится в простую механическую привычку. После этого уже нет нужды думать о том, что было так трудно и что так долго не давалось вначале.
Покончив с одним сложным пассажем, проделывают то же и с остальными, пока привычка не завоюет всего целого.
При выработке техники актера и при восприятии "системы" происходит то же самое.
Во всей нашей работе также необходимы неустанные систематические упражнения, долбление, тренинг, муштра, терпение, время и вера, к которым я и призываю вас.
Слова "привычка – вторая натура" ни в какой области не применимы так, как в нашем деле.
П_р_и_у_ч_е_н_н_о_с_т_ь настолько нам необходима, что я прошу для окончательного признания узаконить ее особым флажком с надписью: "В_н_у_т_р_е_н_н_я_я п_р_и_в_ы_ч_к_а и п_р_и_у_ч_е_н_н_о_с_т_ь".
Пусть его повесят на этой стене, там, где уже красуются другие элементы внутреннего сценического самочувствия.
– Будь уверен,- лаконически отозвался Иван Платонович, и вышел из комнаты7.
– Ну что? – спросил меня Аркадий Николаевич с своей милой улыбкой.- Теперь вы успокоились?
– Нет. Все это очень сложно, – упрямился я.
– Встаньте, пожалуйста. Возьмите бумагу, которая лежит там на стуле, и дайте ее мне,- неожиданно обратился ко мне Аркадий Николаевич.
Я исполнил его просьбу.
– Благодарю вас,- сказал он мне.- Теперь опишите словами то, что вы сейчас внутренне чувствовали и внешне ощущали, пока выполняли мою просьбу.
Я растерялся, не сразу мог понять, чего от меня хотят и как выполнить заданное.
После происшедшей паузы Торцов заметил:
– Вот видите, несравненно легче выполнить и ощутить простое, механически привычное действие и чувство, связанное с ним, чем словесно изложить его. В последнем случае пришлось бы писать целые тома.
Если сознательно вникать в самые привычные ощущения и механические движения, поразишься сложности и непостижимости того, что мы свободно совершаем без всякого усилия и сознания.
Поэтому постепенное изучение "системы" при помощи привычек и приученностей не так уж сложно на деле, как кажется в теории. Не нужно только торопиться.
Несравненно хуже то, что перед нами встает новая трудность, которая заключается совсем в другом.
– В чем же? – испугался я, предвидя новую мудрость.