Работа актера над собой(Часть II)
Шрифт:
– "Чело-век", – отчеканила Вельяминова.
– Еще лучше! – дивился Аркадий Николаевич. – Теперь у вас в одном слове оказалось два ударения, а самое слово раскололось пополам. Разве вы не можете сказать "человек" как одно, а не два слова, с ударением на последнем слоге: "человек".
– "Челооо-век",- старалась наша красавица.
– Это не звуковое ударение, а зуботычина или подзатыльник! – шутил Аркадий
На самом деле это гораздо сложнее. Ударение – это любовное или злобное, почтительное или презрительное, открытое или хитрое, двусмысленное, саркастическое выделение ударного слога или слова. Это п_р_е_п_о_д_н_е_с_е_н_и_е его, точно на подносе.
Кроме того, – продолжал Аркадий Николаевич,- зачем, разрезав слово "чело-век" на две части, к первой из них вы относитесь с презрением и почти глотаете ее, а вторую так выталкиваете, что она вылетает и разрывается, как бомба. Пусть это будет одно слово, одно представление, одно понятие! Пусть ряд звуков, букв, слогов соединяется одной общей фонетической линией! Ее можно где-то повысить, понизить, изогнуть!
Возьмите большой кусок проволоки, где-то изогните его, где-то чуть приподымите кверху, и у вас получится какая-то более или менее красивая, выразительная линия, с какой-то вершиной, которая, точно громоотвод на куполе, принимает удар, а в остальной своей части создает какой-то рисунок. В такой линии есть форма, очертание, цельность, слиянность. Ведь это же лучше, чем та же проволока, разорванная на мелкие огрызки, которые разбросаны и валяются отдельно друг от друга. Попробуйте изгибать звуковую линию слова "человек" на разные лады.
В классе создался общий гул, в котором ничего нельзя было разобрать.
– Вы механически исполняете приказание! – остановил нас Аркадий Николаевич. – Вы сухо, формально произносите какие-то мертвые звуки, внешним образом сцепленные между собой. Вдохните в них жизнь.
– Как же это сделать? – недоумевали мы.
– Прежде всего так, чтоб слово выполняло свое назначение, данное ему природой, чтоб оно передавало мысль, чувство, представление, понятие, образы, видения, а не просто ударяло звуковыми волнами по барабанной перепонке.
Поэтому нарисуйте словом того, о ком вы думаете, о ком говорите, кого вы имеете в виду, и то, что вы видите внутренним зрением. Говорите партнеру, что это красивый или уродливый, большой или маленький, приятный или отвратительный, добрый или злой "человек".
Старайтесь передать с помощью звука, интонации и других выразительных данных то, что вы видите или чувствуете в них.
Вельяминова пробовала сказать, но у нее не выходило.
– Ваша ошибка в том, что вы сначала говорите слово, слушаете его, а потом уже стараетесь понять, о ком идет речь. Вы рисуете без живой натуры. Попробуйте поступать наоборот: сначала вспомнить кого-нибудь из ваших знакомых, поставить его перед собой, как это делает художник с моделью, и после передавайте словами то, что увидите внутри, на экране вашего внутреннего зрения.
Вельяминова чрезвычайно добросовестно пыталась исполнить приказание.
Аркадий Николаевич поощрил ее и сказал:
– Хоть я и не чувствовал, кто этот человек, о ком вы говорите, но пока с меня довольно и того, что вы стараетесь познакомить меня с ним, что вы верно направляете свое внимание, что слово вам понадобилось для действия, для подлинного общения, а не просто для болтания.
Теперь скажите мне: "хороший человек".
– "Хороший… человек", – отчеканила она.
– Опять вы говорите мне о каких-то двух представлениях или лицах: одного из них зовут "хороший", а другого просто "человек".
Между тем оба, вместе взятые, создают не два, а лишь одно существо.
Ведь это же разница: "хороший… человек" или оба слова слиянно "хорошийчеловек". Прислушайтесь: я слепляю прилагательное с существительным в одно неразрывное целое и у меня получается одно понятие, одно представление не о "человеке" вообще, а о "хорошемчеловеке".
Прилагательное характеризует, окрашивает существительное и тем отличает, отделяет этого "человека" от всех других людей.
Но прежде успокойтесь и снимите с этих слов все ударения, а потом уж будем их вновь ставить.
Задача оказалась совсем не такой простой, как это представляется.
– Вот так!- наконец добился от нее Аркадий Николаевич после долгой работы.
– Теперь, – приказывал он дальше, – поставьте только одно ударение на самом последнем слоге: "хорошийчеловек". Только, пожалуйста, не бейте, а л_ю_б_и_т_е, с_м_а_к_у_й_т_е, б_е_р_е_ж_н_о п_о_д_н_о_с_и_т_е выделяемое слово и его ударный слог. Меньше, еще гораздо меньше зуботычины! – умолял Аркадий Николаевич.
Слушайте, вот оба слова со снятыми ударениями: "хороший человек". Слышите вы эту скучную, как прямая палка, линию звука? А вот те же самые слипшиеся воедино слова, но с небольшим, едва заметным звуковым изгибом: "хороший человек", с какой-то едва уловимой, ласковой фонетической завитушкой на последнем слоге "ек".
Есть много всевозможных приемов, которые помогут вам рисовать и простодушного, и решительного, и мягкого, и сурового "хорошегочеловека".
После того как Вельяминова и все ученики попробовали сделать то, о чем говорил Торцов, он остановил их и сказал:
– Напрасно вы так сильно прислушиваетесь к вашим голосам. "Самослушание" родственно самолюбованию, самопоказыванию. Дело не в том, как вы сами говорите, а в том, как другие вас слушают и воспринимают. "Самослушание" – неверная задача для артиста. Гораздо важнее и активнее задача воздействия на другого, передача ему своих в_и_д_е_н_и_й. П_о_э_т_о_м_у г_о_в_о_р_и_т_е н_е у_х_у, а г_л_а_з_у п_а_р_т_н_е_р_а. Это лучший способ уйти и избавиться от "с_а_м_о_с_л_у_ш_а_н_и_я", которое вредно для творчества, так как вывихивает актера и отклоняет его от действенного пути.