Работа для Бога. Первый вздох
Шрифт:
– Рокот, а мы не слишком торопимся? - Поинтересовался Торн.
– Нет. Время поджимает. Я знаю, что я видел и чем нам это грозит. Люцифер подтвердил. Тех монстров хлипкий заслон из камня не остановит. Ты лучше шустрее делай повязки нашим друзьям и пойдём. Мясо есть, запасы воды тоже. На три дня хватит.
– Так готово уже. Осталось только переодеться.
– Хорошо. Лилин, Илир, бегом переодевайте свои травяные юбки. Будем уходить вглубь. Торн, что ты помнишь о стандартизации бункеров? Давай вспоминай все. Потом сравним.
Наши воспоминания восстанавливались не так быстро
Когда начались проблемы с РИ-фоном, как назвали откат от эфирных станций. Какое-то очень известное и напыщенное светило назвал это «реликтовым излучением» наверняка само не понимая, что это значит, но название прижилось. Так вот, когда начались повальные мутации и смерти от серой лихорадки, люди стали бежать от станций, но помогало это мало. Земля умирала. Правительства стали строить бункеры и небоскрёбы в заповедниках и других местах далёких от людей и техники. Бункеры должны были укрыть людей от РИ-фона, а небоскрёбы превращали в поля. Все бункеры зависели от эфирных станций, но это делало их сильно уязвимыми, ведь линии ЛЭПа тянулись сотни километров, потому альтернативой ему стоял термальный реактор на самом дне бункера.
Сам же бункер представлял собой отдельные толстостенные кубы, соединённые между собой относительно тонкими и длинными трубами переходов. Большая часть блоков стремилась вниз, постепенно расходясь пирамидально в стороны. У каждого куба было по несколько тоннелей соединяющих его с соседними. А огромные небоскрёбы с полями и фермами устремлялись к небесам. Такое построение полисов позволяло хоть как-то сохранить популяцию человечества на небольших клочках земли. Ядерных ударов не боялись, потому как самым ценным ресурсом на планете стали эти самые пятачки ещё здоровой земли.
Никто, конечно, не отменял идиотов, что готовы убить всех, лишь бы не уходить за грань в одиночестве и такие прецеденты были. Но шахты с пусковыми установками также накрывал РИ-фон и над большинством из них был потерян контроль давным-давно. У правительств и армии в первую очередь возникали проблемы со своим населением, которое требовало и их взять в безопасные зоны. В Черные годы солдатские пули убили больше народа, чем РИ-фон.
И даже если кто-то запустит ракету, на крышах небоскрёбов стояли системы ПРО и ПВО, а сами здания могли сработать подушкой для взрыва. Раздельная схема помещений позволяла минимизировать ущерб даже при таком исходе. Кубы помещений были достаточно малыми по размерам, но внешние стенки пятиметровой толщины из освинцованного железобетона давали шанс на выживание. Особенно тем, кто находился в основании пирамиды бункера.
И тут меня осенило. Странные дюны, странное ущелье,
– Ты думаешь...
– округлил глаза Торн.
– А куда ещё скидывать новичков, как не на последние островки жизни? Здесь и остатки сооружений, и техники. Здесь и выжившая фауна и флора. Это наиболее перспективный участок. Что вполне логично. Только я не пойму, куда делись небоскрёбы. Должны же остаться остовы, каркасы и прочее.
– Нет. Не должны. Восемь сотен лет все это превратят в пыль и щебень, что мы и наблюдаем наверху.
– Как это? - Удивился я.
– Поля строили быстро. И там больше железа, чем бетона, а оно куда менее долговечное. Да и для самого бетона такой срок чудовищен. Особенно без человеческого ухода.
– Странно. Я вот помню, что были строения, что построили древние и стояли они и не такой срок.
– Там другое. Они строили из природного камня, а он сам создан временем потому и сопротивляется ему. Да и формы тех же пирамид, далеко не ажурные небоскрёбы с минимальным запасом прочности в угоду дешевизне конструкции.
– А как то, что осталось в глубине, повело себя?
– Сложно сказать. Сами боксы должны уцелеть, если не попали под течение подземных рек. Но судя по тому, как мало воды на поверхности это маловероятно. А вот проходы и внутренние переборки более хлипкие. Эрозии ветров и дождей там нет, но и время не щадит никого. Напряжение своего же веса может разрушить или сильно ослабить перекрытия. Но и это не самое плохое.
– Торн задумчиво помолчал, ловя мысль за хвост. Знакомое чувство и очень неприятное. Когда ты почти что-то, вспомнил но никак не можешь оформить тень в понятный образ. Потому я просто ждал.
– Не могу вспомнить.
– Сокрушённо покачал головой Торн.
- Ладно. Все всё расслышали? Идём аккуратно, на три шага позади меня. Яни, ты сразу за мной, за тобой Торн, следом Лилин и Илир. Если что случится, я надеюсь на своё ускорение и отпрыгну назад. Торн береги Яни. Без неё назад не сможем вернутся. Илир на тебе Лилин. Она наш целитель. Тебя позовём, если будет нужен сонар или допинг для Музы.
В постоянно моргающем свете кожи нашей музы идти было сложно. Это все равно, что китайскую ёлочную гирлянду с собой тягать вместо фонаря. Но вот совсем без света было бы кисло. Коридор под лёгким уклоном уходил вниз и уже буквально через полсотни метров, попутно продравшись через два серьёзных завала, мы подошли к боксу. В том, что это бункер сомнений не осталось. Причём, далеко не из самых первых. Те строились наиболее качественно, а вот последующие, при рухнувшей экономике и промышленности, создавались как попало из подручных средств.
Вход в бокс должны были перекрывать освинцованные массивные ворота. РИ-фон это не тяжёлые изотопы, потому и герметичность особая не требовалась, по крайней мере, на верхних уровнях. Но ворота если и были, то давно сгнили. Обе пары. Только ошмётки свинца ещё лежали в куче неопрятной пыли.
Сам бокс представлял не менее унылое зрелище, особенно в хаотическом сверкании кожи Яниэль. Видимо, сам свет у Яни был чем-то вроде эмоционального эквалайзера. И сейчас девушка как минимум робела, потому и ранее убогий куб навевал тоску и трепет.