Работа и личность. Трудоголизм, перфекционизм, лень
Шрифт:
Нормальный трудоголизм не обязательно должен переходить в зависимость от работы. Для этого должны быть определенные неблагоприятные социальные условия (отсутствие организационной культуры на предприятии, проблемы в семейной жизни и пр.). Очевидно, что и признаки, описывающие нормальный и деструктивный трудоголизм, могут быть как сходными, так и различными. Те признаки, которые описываются психотерапевтами и психиатрами [22] , относятся, скорее всего, к трудоголизму патологическому, связанному с сильно выраженной зависимостью от работы.
22
Например: «О трудоголизме как форме зависимого поведения мы можем говорить тогда, когда работа становится "состоянием ума", когда человек видит в качестве источника получения удовлетворения только производственный процесс. При этом все мысли сосредоточены только на работе, в любое время суток» (Т. Трифоловская, психотерапевт и психиатр).
6.4. Признаки зависимого трудоголизма
В качестве одного из основных
Однако если работник задерживается на работе ежедневно, действительно работая, причем выполняя рутинные должностные обязанности, не прогнозируя спада своей загруженности, то это говорит либо о его низкой квалификации и плохо развитых навыках самоорганизации (особенно это касается руководителей), либо о явной нехватке персонала.
По данным одного опроса, проведенного журналистами, из более чем 400 человек, принявших в нем участие, почти треть регулярно берут работу на дом или периодически трудятся по выходным и праздничным дням. Ненормированный рабочий день – приблизительно у пятой части респондентов. Третье место занял ответ про обед на рабочем месте: около 16% опрошенных не могут оторваться от выполнения своих служебных обязанностей, чтобы отправиться на бизнес-ланч. Примерно равное количество участников опроса (10-13%) нашли у себя такие симптомы, как отсутствие полноценного отпуска в течение последних лет, а также выполнение работы еще и «за того парня».
Часто у работника в данный момент есть какая-то цель (например, купить квартиру, получить более высокую должность, добиться существенного увеличения заработной платы). В любой другой ситуации такой человек был бы обычным сотрудником, работающим строго по графику и четко соблюдающим должностную инструкцию. Однако, имея такие цели, он способен трудиться «ради благого дела» по 18 часов в сутки. Как только задача будет решена, его график работы снова станет нормальным.
В некоторых учреждениях пятница объявлена укороченным днем, сотрудникам дается возможность уходить домой на час раньше. Однако многие этим не пользуются, а, наоборот, начинают «догонять» то, что не доделали на неделе, задерживаясь на работе еще на час или два. И дело может быть вовсе не в их трудоголизме, а в том, что люди не могут бросить дело, не закончив его. Это было показано в одном из экспериментов в лаборатории К. Левина. Испытуемым давалось задание, и на середине его выполнения работа прерывалась как будто бы для выполнения «более срочного» дела. После завершения «более срочного» дела экспериментаторы наблюдали, вернутся или нет их испытуемые к первому заданию, чтобы закончить его. Многие испытуемые действительно возвращались к прерванному делу, хотя их об этом не просили.
При вопросе о наличии у человека трудоголизма необходимо учитывать, постоянно или только время от времени он засиживается на работе. Нередко человек вынужден работать аврально из-за поджимающих сроков выполнения задания. Вряд ли здесь можно говорить о трудоголизме как о привязанности к труду, зависимости, хотя находятся люди, включающие в разряд трудоголизма и эти случаи (так называемый временный трудоголизм).
Кроме того, иногда повышенная трудовая активность – вполне сознательный выбор сотрудника на определенном этапе карьерного роста. С другой стороны, с трудоголиком можно спутать и человека с совсем другими проблемами – не умеющего организовать свое рабочее время или слишком робкого, чтобы доказывать начальству, что объем его обязанностей непомерен.
Больше оснований принять за зависимого трудоголика (в негативном понимании этого слова) человека активного, не умеющего сидеть без дела. К примеру, находясь в доме отдыха, человек без устали ходит на все процедуры или вылавливает всех карасей из ближайшего пруда, будучи не в силах остановиться. По мнению некоторых, отдыхать такой «трудоголик» просто не умеет. Резонно, однако, задать вопрос: а рыбалка – это не отдых? Где здесь зависимость от рыбалки или другого вида активного отдыха? А если этот человек становится зависимым «с ходу» от любого занятия, то не является ли это свойством его личности? И работа как фактор, формирующий трудоголизм, здесь ни при чем.
Надежда работает в какой-то неудобопонятной конторе с непроизносимым названием. Чем она там занимается, в сущности, никому не важно и ни для кого не интересно. Важно не что, важно – как! Рабочий день с 9, но в 8 она уже на месте. Заканчивают в 18, но она сидит до 20, а то и дольше.
Не старая дева, не уродина, неплохой муж, невзрослые дети, не карьеристка, не сумасшедшая… На вопрос: «Как жизнь, как дела?» – следуют рассказы отнюдь не о детях, не о здоровье, не о муже, наконец. А про то, что вчера сказала ей на совещании Вероника Андреевна, и как при этом на нее посмотрела Нина Сергеевна, и что по этому поводу думает Александр Петрович. И как противно улыбалась при этом дрянь Честушкина… А также о том, что Игорь Иванович наверняка получит место заведующего отделом, хотя на него уже нацелился Василий Степанович, но того сильно подсиживает Анна Казимировна, которую поддерживает заместительница главного Азиза Шахназаровна, которую, в свою очередь, терпеть не может Иван Израилевич… Ну, разумеется, в рассказе без конца мельтешат какие-то «консалтинги» и прочие, провались они совсем, лизинги-франчайзинги (если я ничего не путаю). Какие-то сводки, которые она успела сдать раньше всех, и какие-то, чтоб им пусто было, отчеты, которые у нее получаются гораздо лучше, чем у Антона Адреича! Уже не говоря об этой крысе – Честушкиной.
Слушать ее – полная тоска, все эти Антоны Андреичи вкупе со сводками никому, кроме нее, не интересны. Но у самой глаза при этом блестят так, как будто она выиграла норковую шубу по трамвайному билету!
Кстати, о зарплате. Не так, чтоб велика – на норковую шубу точно не хватает. В начальницы точно не рвется – не карьеристка, говорила уже. А вот просто – купается во всем этом корпоративном… м-м-м… пруду! Жить без него не может. И через слово у нее, как вы уже догадались, – «эта стерва Честушкина…» То, что другим вся эта информация – до фонаря, извините, понятно: у всех своих честушкиных хоть отбавляй. Но ей-то зачем? Что за самореализация такая? Дети растут сами по себе и кое-как, муж, слава богу, что ленивый, а то давно бы намылился на сторону… В доме – паутина по углам, посуда немытая… Правда, в последнее время вопрос с посудой был решен кардинально: стала покупать одноразовую.
Это дома-то! Я бы со стыда сгорела, если б ко мне гости пришли, а я их дома (в Москве, подчеркиваю, не на «пленэре»!) из пластмассовых тарелок покупной пиццей кормила.
И пицца-то та в горло не лезла, потому что и за столом – все про то же: какая у них корпорация-раскорпорация, какие отношения внутривидовые, кто кого подсидел, кто кому дорогу перешел, какой они договор заключили выгодный и какие у них финансовые показатели за прошлый год!… Ну, может быть, это и не трудоголизм в чистом виде. А что?
И как-то я не выдержала. «Надь, – говорю, – неужели ты всерьез полагаешь, что посторонним это может быть интересно? Ты вообще о чем-нибудь другом можешь говорить, кроме как о своей проклятой работе?!» Зря сказала. Потому что тут-то она и завелась и наорала на меня в том смысле, что давно ли, мол, я сама сидела без работы? В четырех стенах без коллектива?! И как ей обрыдло домашнее хозяйство и что теперь-то она наконец живет полной жизнью и дышит полной грудью, потому что ее на работе ценят в отличие от домашних! И что не ожидала она от меня такого свинства, и непонимания, и душевной черствости, ладно бы – от Честушкиной, а уж от меня! Ну, я тут тоже рявкнула что-то в ответ. Я уже про эту Честушкину слышать не могу! Слово за слово…
В общем, поорали друг на друга, потом поостыли малость. «Ладно, – бурчит Надежда, – может, ты где-то и права. Может, так и в самом деле нельзя – мне уже деловые бумаги по ночам снятся. А когда супружеский долг исполняю – разные цифры в голову лезут…» В отпуск, говорю, тебе надо. И срочно. И с семьей! Чтоб тебя на воздухе малость обдуло. И чтоб – никаких Честушкиных! «Да мы, – говорит, – уже и собираемся». Ну и ладушки.
Я вот тоже в отпуск собираюсь. Вчера поехали по этому поводу с приятельницей Светкой по магазинам. Пообщались, прикупили что надо, зашли кофейку попить в кафе. Болтаем о том, о сем. О пятом-десятом… И вдруг Светка моя с размаху ставит чашку на стол и шипит как змея: «Слушай, ты можешь о чем-нибудь другом говорить, кроме как о своей работе, а?! Ты ж меня уже задолбала! Своей версткой, своими заметками, своими полосами! От тебя ж слов других нету! Я уже про твою газету слышать не могу!!!»
Это очень похоже на анекдот. Но это не анекдот. Это похоже на выдумку, но это не выдумка.
(Только фамилию на букву «Ч» я от греха изменила.) Это сущая правда! Ну и что мне теперь делать с этим диагнозом?
Ольга Мозговая
Психологические особенности зависимого трудоголика
М. Мачловиц (М. Machlowitz) выделила шесть характерных черт зависимых трудоголиков:
1) настойчивы, энергичны, конкурентоспособны, управляемы;
2) сомневаются в отношении себя;
3) предпочитают работу отдыху;
4) работают всегда и везде;
5) большую часть времени чем-то заняты;
6) не делают различий между работой и удовольствием.
Мотивация и отношение к работе. Трудоголик стремится к работе совсем не в связи с экономической необходимостью. В. Кукк (2010) отмечает, что у зависимого трудоголика имеется «тирания долга» вместо «чувства долга» трудолюбивого человека. Например, на вопросы, почему трудоголики так наплевательски относятся к своему здоровью, почему отказываются отдохнуть, они ссылаются на «производственную необходимость», необходимость заработка, специфику бизнеса. На самом деле это отговорки.
Отличительная черта зависимых трудоголиков – «дальтонизм необходимости», как пишет В. Кукк. Этот дальтонизм мешает им различать жизненные ценности, нормальные человеческие потребности, их реализовывать и удовлетворять, как это делает здоровая личность. По этой причине нормальная полноценная жизнь проходит мимо. Ценность здоровья и необходимость здорового отдыха они признают только на словах, реально ничего не предпринимая для этого.
Зависимые трудоголики работают по принципу «работаю столько, сколько физически могу», вместо того чтобы работать столько, сколько дело того требует.
Работа для зависимого трудоголика является единственным смыслом жизни. Если трудоголик не работает (обедает, едет в офис, готовится ко сну), он все равно говорит и думает о работе. Более того, его может возмущать и злить, что окружающие (коллеги, друзья) не могут понять, что работа – это главное, и позволяют себе говорить на посторонние темы. Он ощущает себя энергичным, уверенным и самодостаточным, только работая или думая о работе. У него имеется стойкая уверенность, что настоящее удовлетворение можно испытать только на работе, все остальное – суррогат.