Работа над ошибками
Шрифт:
– Прости меня, Наденька! – сказал он.
– О чём ты говоришь, Слава?! – спросила Надя, перестав помешивать кашу, и смотрела на мужа удивлёнными глазами.
Он проигнорировал вопрос, подошёл к ней и крепко её обнял. Прижав Надю к себе, он зарылся лицом в каштановую копну её волос, вдыхая их дурманящий, и такой родной запах. Руки машинально проникли под майку, ощутив нежность и тепло её кожи. Он уже не мог сдерживать слёз. В очередной раз, проглотив ком в горле, он поцеловал Надю в голову и сказал:
– Пожалуйста, Наденька, прости меня!
– Да что случилось, Слава?! – в недоумении спросила Надя. – За что ты просишь прощение?
Он
– За что ты просишь прощение, Слава? – дрожащим голосом произнесла Надя.
– Я тебя очень сильно люблю, Надя!
После этих слов он нежно вытер подушечками больших пальцев слёзы на её щеках и поцеловал в губы.
Поцелуй из нежного стремительно перерос в страстный, пробудив в нём сильное желание. Он обхватил талию жены руками и прижал к себе. Возбуждение в нём нарастало с каждой секундой всё сильнее, поэтому он не заметил, как руки сползли ниже талии и, обхватив ягодицы Нади, сильно прижали низ её живота к его телу.
Он почувствовал, как его возбуждение передалось жене. Надя выронила из рук ложку, которой мешала кашу и обвила, словно виноградная лоза тонкими руками его шею, запустив пальцы в волосы на затылке.
Ощутив во рту вкус её языка, он почувствовал, как дрожь пробежала по всему телу. Сердце застучало сильнее, отдавая каждым ударом в виски, и погнало кровь к его чреслам. Дыхание сразу же участилось, а в паху приятно заныло.
Более он не мог ждать, потому что страсть рвалась наружу, а возбуждение достигло своего предела. Сильное желание овладеть телом жены, удовлетворив животный инстинкт насыщения плоти, напрочь отбило его способность к мышлению. В данную минуту он не задавался вопросом, как его жена оказалась в их квартире после двухлетней разлуки. Схватив Надю на руки, он в считанные секунды преодолел коридор, разделяющий кухню со спальней, и уложил жену, в ещё не остывшую после ночного сна кровать.
Глава 2.
После акта любви, во время которого из него, как из переполненного сосуда, выплеснулась вся страсть, накопившаяся, за более чем двухлетнюю разлуку с любимым человеком Надя задремала. К нему сон не шёл. Он лежал, обняв жену, и поглаживал её голову, которая покоилась на его груди. Периодически целовал в лоб, вдыхая запах её волос.
Сейчас он был похож на молодого парня, который впервые познал вкус женского тела, от чего не мог сомкнуть глаз, переживая в душе эмоции и волнение. Но не это волновало его в данную минуту. Он до сих пор не понимал, как так случилось, что вчера вечером он ложился спать в одной квартире, а проснулся утром в другой? Физически обе квартиры были одним и тем же объектом, но разными, их делали обстановка, и царящие в них ауры.
Квартира, в которой он заснул накануне, была мрачной и безжизненной. Для него это было помещение, в которое он приходил поесть, помыться, переодеться и поспать. Это было место, в котором он уже более двух лет не жил, а существовал.
Квартира же, в которой он проснулся утром, была наполнена светом и жизнью, в ней царила энергия гармонии и идиллии семейной жизни. И всё благодаря тому, что – здесь его ждали, здесь его любили, здесь в нём нуждались, здесь была хранительница их семейного очага, делившая с ним все радости и невзгоды семейной жизни, здесь были их цветы жизни, заполняющие пространство вокруг счастливым смехом.
И тут его, как обухом по голове ударили. Дети! Он совсем забыл про детей. Аккуратно убрав голову жены со своего плеча, он встал с кровати и, стараясь не шуметь, надел трусы, вышел из спальни, тихонько притворив за собой дверь.
Пройдя по коридору, он подошёл к входу в детскую комнату и остановился в дверном проёме. Он не заходил в эту комнату уже очень давно. С тех пор, как его семейная жизнь оборвалась, он побывал в детской всего лишь один раз, и дверь в комнату, на которую он даже старался не смотреть, когда проходил мимо, закрылась навсегда.
Войдя в комнату, он обвёл взглядом её незамысловатый интерьер. Слева от входа располагался шкаф с детской одеждой. Он подошёл к нему, раскрыл дверцы и взял, первую попавшуюся вещь. Это оказалась футболка Руслана – его пятилетнего сынишки с изображением Человека-паука на ней. Он взял футболку за плечики и, расправив, вытянул пред собой, чтобы лучше было видно изображение любимого супергероя Руслана.
Для него, человека, который вырос на советских мультфильмах, все персонажи компании Marvel были какими-то клоунами, а мир, в котором они обитали и разворачивали свою бурную деятельность – цирком. Поэтому он частенько подшучивал над сыном, говоря, что главный противник Человека-паука – это Человек-тапочек. Руслан всегда обижался и авторитетно заявлял, что главный враг Человека-паука – это Кингпин. Кто такой Кингпин и чем он насолил Человеку-пауку, он не знал и особо не интересовался.
Он аккуратно сложил футболку, стараясь не помять, и положил обратно в шкаф. Закрыв шкаф, он подошёл к двуярусной кровати и сел на её нижнюю половину, где спал Руслан. Руслан был ещё слишком мал, чтобы самостоятельно заправлять кровать. К тому же он очень тяжело вставал по утрам, из-за чего его частенько приводили в детский сад с опозданием. В большинстве случаев Надя сама заправляла кровать за Русланом, а когда торопилась или опаздывала на работу, просила об этом их старшую дочь Алину.
В это утро кровать так же, как и всегда была аккуратно заправлена, и в изголовье рядом с подушкой сидел Тузик. Тузик – был любимой плюшевой игрушкой Руслана, которую в семье ради шутки считали младшеньким ребенком. С Тузиком Руслан практически не расставался, за исключением особых случаев. Наличие плюшевой собачки на кровати Руслана говорило о том, что утренний подъём был особенно тяжёлым.
Он с улыбкой на лице взял плюшевого пса и посадил себе на колени.
– Привет, дружок, а где же твой старший братик? – спросил он у игрушки. Но тот молчал и смотрел на него своими глазами-бусинками.
Он широко улыбнулся, как будто плюшевый пёс выложил ему подробную информацию о местонахождения его сына. После чего поблагодарил Тузика за честный ответ, обняв, похлопал по плюшевой спине и поцеловал в мягкую голову.
Положив плюшевого пса на его законное место, он встал и повернулся лицом ко второму ярусу детской кровати, который занимала восьмилетняя дочь Алина. Алина в свои восемь лет была уже более или менее взрослым и самостоятельным ребёнком, поэтому сама убирала за собой постель после сна и собиралась в школу. Дочь полностью пошла в Надю, переняв у неё лучшие черты характера – аккуратность и самостоятельность.