Работа над ошибками
Шрифт:
Она вздрогнула, почувствовав на себе пристальный взгляд Анны. Пришлось кубарем выкатываться из теплой сосредоточенности и встряхиваться некрасиво, по-воробьиному, то есть моргать глазами и спешно придавать лицу выражение полного равнодушия. Нет, чего этой стерве от нее надо, скажите, пожалуйста? Отъехала на стуле от своего монитора и смотрит на нее, как художник на голую, уснувшую натурщицу. Взгляд спокойный, пронзительный, зеленью глаз так и режет, как бритвой. И молчит. Переглядеть решила, что ли? Нет, девушка, в пустые гляделки мы с тобой играть уж точно не будем. Мы лучше медленно и с достоинством поднимемся из кресла да к окну, например, подойдем. Откроем, впустим летящую метель в кабинет, наполним его шелестом листьев да звуками живого города – все лучше, чем в напряженной тишине сидеть.
А может, взять да и разорвать эту напряженную тишину, вдарить по ней откровенным разговором? Чтоб глаза в глаза, чтобы лоб в лоб? Хотя нет, пожалуй… Ничего из этой затеи не получится. Слишком уж силы не равны. Остались все ее силы там, во вчерашнем неприкаянном ожидании любимого мужа. Тревоги и неуверенности в себе появилось – хоть отбавляй, а силы ушли раны зализывать. Сейчас постоим у окна и снова за монитором спрячемся. Или нет, лучше Таньке позвонить! Как это она забыла, что у нее Танька с Ленкой есть, местные дорогие приятельницы? Надо пойти, перекурить ситуацию, пусть она в сигаретном дыму поплавает. Девчонкам конечно же она ничего говорить не будет. Просто постоит рядом, покурит, отвлечется немного.
Танька, будто прочитав ее мысли, тут же и нарисовалась в дверях, зыркнула торопливо по их лицам, проговорила свое обычное:
– Петрова, ты чё сиднем сидишь? Уработалась, что ли? Скоро уже обед, а ты ни разу так и не покуривши! Совсем с ума сошла? Пойдем!
– Пойдем! – с готовностью подскочила к ней Наташа, на ходу доставая из сумки пачку «Парламента» и мобильник. – А Ленка где?
– Там, в коридоре, стоит… А мобильник зачем берешь?
– Звонка жду…
В курилке, щелкая не желающей выдавать заветный огонек зажигалкой и выпуская пулеметной очередью из красиво накрашенного ротика соответствующие случаю ругательства, Танька вдруг замолчала на полуслове, внимательно разглядывая Наташино лицо.
– Петрова, а чё это с тобой, а? Ты какая-то не такая… Будто тебя пыльным мешком по башке из-за угла ошарахали. Как эта новенькая появилась, ты прямо сама не своя стала! Что, сильно достает?
– Да нет, не то чтобы… – постаралась проявить сдержанное равнодушие Наташа. – Нет, не достает. Раздражает просто. Одним своим присутствием в моем кабинете раздражает.
– Да, я понимаю, со мной тоже такое случается… – прикурив наконец сигарету от выдавшей слабый огонек зажигалки, задумчиво проговорила Лена. – Иногда приведут кого-нибудь новенького, посадят напротив, и начинаешь изнывать странной к нему неприязнью… Как будто он воздух от тебя оттягивает. А потом ничего, проходит…
– Нет. У меня не пройдет. Я знаю, – уверенно покачала головой Наташа, втягивая в себя легкий дым «парламента». – Я свою территорию ни с кем делить не умею. Я ее, как собака, мечу.
– А дома? С мужем?
– Ну, это другое дело…
– Конечно, другое! – живо поддержала Наташу Танька. – Чего сравнивать дерьмо с лопатой? Там же родной муж, а тут какая-то лахудра длинноногая! Черная ворона!
Наташа улыбнулась ей грустно и совсем было собралась поблагодарить за неожиданную поддержку, но в ладони вдруг резко заверещал голосом норвежской скрипочки мобильный.
– Да, Саш… – откликнулась она радостно, видя, как девчонки значительно переглянулись меж собой.
– Наташа, я сегодня не смогу на дачу поехать. У нас аврал. Извини.
Голос мужа звучал в трубке бесстрастно и равнодушно, на одной торопливой ноте, ни одной ласковой и на самом деле извинительной нотки в нем не услышалось. Сглотнув нервно и совсем забыв о том, что девчонки пялятся на нее с уважительной завистью, она проговорила в ответ раздраженно:
– Между прочим, я не для себя прошу, а для дочери! У нас с тобой дочь есть, ты не забыл? Антониной зовут! И отчество у нее – Александровна!
– Нет, я не забыл. Но ты можешь сама туда съездить, на электричке. Или такси возьми. В чем проблема?
– Проблема? Это ты меня спрашиваешь, в чем проблема? А может, это у тебя надо спросить, а, Саш?
Отдернув от уха телефон, она сердито нажала на кнопку отбоя, сунула в рот сигарету и тут же закашлялась, скорее от злости, чем от сигаретного дыма.
– Ты чё, Петрова, на мужика вдруг хавальник открыла? – насмешливо спросила Танька, переступая аккуратными ножками в стильных розовых туфельках. – Вроде ты всегда с ним сю-сю му-сю разговаривала…
– Не твое дело. Мой муж, как хочу, так и разговариваю.
– Да ладно, мне вообще фиолетово… – обиженно протянула Танька и тут же затараторила радостно: – Ой, а книжка-то эта… Ну, которую я у тебя почитать брала! Опять забыла, как фамилия у писательницы…
– Никольская-Петерс? – осторожно напомнила Наташа, даже перестав кашлять от предвкушения неожиданного удовольствия.
– Ну да… Точно, Никольская-Петерс. Ой, она мне так понравилась! И маме моей тоже понравилась! Я еще сестре дала почитать, ничего? Только она всегда долго читает…
– Да ничего. Пусть. Хочешь, совсем ее забери.
Наташа махнула рукой, с удивлением обнаруживая, что никакого удовольствия от Танькиного заявления не состоялось. Наоборот, внутри было полное равнодушие и к похвале, и к той самой ситуации, которая раньше так будоражила самолюбие. А может, и от самолюбия уже ничего не осталось? Как там Саша говорил? Что от ее тайного удовольствия гордыней попахивает? Но какая уж тут гордыня, прости господи, когда по этому бедному самолюбию так вчера вдарили, что оно разлетелось по всему организму острыми осколками – не собрать.
– Таньк… Пойдем к тебе в бухгалтерию, кофе попьем? – вдруг жалостливо произнесла она, засовывая сигаретный бычок в банку-пепельницу. – А то у меня эта Анна сидит, на нервы действует… Я даже при ней кофе попить не могу, не поверишь!
– А пойдемте лучше ко мне, девчонки! – живо отозвалась на ее просьбу Лена. – У нас в отделе всех по делам разогнали, так что посидим спокойно. У меня и конфеты есть. Только надо измудриться мимо приемной проскочить незаметно, а то Валерьяновна привяжется… Она ж как нюхом чует, где больше трех сотрудников в компанию собирается! Слава богу, хоть не курит, а то бы мы тут с ней вдосталь надружились…