Работа над ошибками
Шрифт:
Палларис полностью занимал всю площадь высокого (всего шесть километров ниже уровня океанов) плато, раскинувшегося от стены до стены Каньона. Это был один из крупнейших мегаполисов на планете. Город населяли восемнадцать миллионов жителей, из которых аивлян и других инопланетников было чуть более сорока тысяч; большинство жителей было сосредоточено в башнях-коммунах, высота которых достигала аркад. Каждую башню окружал парк с многочисленными водоемами; башни были связаны меж собой тщательно спланированными магистралями, каждую из которых дублировала подземная линия высокоскоростной транспортной системы. На улицах Паллариса было умеренно людно, без столпотворений или пробок (транспортная
Город произвел на Хариба приятное впечатление: в нем не было совершенно никакой спешки; никаких носящихся на высоких скоростях машин; никакой толчеи. Мегаполис напоминал тихую провинцию.
Поглядывая по сторонам из салона везущей его «черепахи», Хариб видел неспешно идущих куда-то сфагов, одетых в длинные разноцветные одежды. Сфаги держались небольшими группками, реже — парами; они что-то обсуждали, часто приветствовали встречных прохожих как знакомых. В одеждах сфагов, ярко подчеркивавших стройность их изящных тел, не было ни малейшего намека на сексуальность. Хариб знал, что у этой расы секс как таковой попросту отсутствовал. Он вспомнил учение низверженной агарянской Церкви и похожие учения религиозных культов некоторых других миров об ангелах — слугах различных и, вместе с тем, поразительно похожих друг на друга божеств — существах, наделенных этими божествами особыми полномочиями: карать грешников и покровительствовать праведникам. Сфаги, как никто иной, подошли бы на роль таких служителей: они были красивы, величественны и абсолютно асексуальны — идеальные кандидаты. Вот только крыльев у них не было, как и глупых верований в сверхъестественное. Наблюдая за этими существами, Хариб попытался представить их с мечами, секирами и алебардами, карающими несчастных богохульников и скептиков, и не смог. Сфаги были абсолютно миролюбивы и невоинственны. «То, что у этих ребят нет херов, которыми они могли бы меряться, пошло им явно на пользу…» — отметил про себя Хариб.
Когда машина остановилась у невысокого — всего четыре этажа — здания, в котором расположилось посольство Аиви, Хариб взглянул на часы: прошло немногим более часа по агарянскому времени с момента, когда «черепаха» тронулась от космопорта.
Хариб вышел из машины на тротуар перед главным входом в здание (пикнув и зашипев, машина медленно отъехала в сторону и припарковалась на стоянке неподалеку). Он испытывал легкое волнение; несколько минут назад он получил ответ из посольства, сообщавший ему, что посол Эйнрит на месте и готова его принять тотчас по приезду. Ответ был официальным, сухим и сдержанным; к нему обращались с учетом его высокого статуса контактора, в чем Хариб увидел намек на то, что вовсе не упоминание имени Эвааля стало причиной того, что его столь скоро принимают (все-таки послы — люди занятые). Постояв с минуту и осмотревшись, он поправил хламиду и решительно зашагал к входу.
Когда Хариб вошел в холл, она уже была там.
— Контактор Хариб! — он сразу ее узнал. Эйнрит была одета в длинное платье сфагов зеленого цвета; голова ее была гладко выбрита, невысокий (в сравнении со сфагами) рост, нежно-голубая кожа, женственная осанка и количество глаз выдавали в ней аивлянку.
— Посол Эйнрит… — (они обменялись приветственными улыбками) — мы с вами незнакомы…
— Я знаю, кто вы, — вежливо остановила его женщина. — Вы — известный ученик вашего учителя, — сказала она. Хариб не заметил в ее словах иронии.
— Для меня это незаслуженный комплимент, посол, — смущенно прогортанил он. — Я стал контактором уже после…
— И, тем не менее, вы стали свидетелем его работы на вашей родине, на Агаре.
— Мне выпала честь, — сказал Хариб, взглянув
— Я рада за вас, — она вернула его в реальность. — Искренне за вас рада… Я знаю вашу историю… — (Эйнрит не стала продолжать) — простите, если сделала вам больно.
— Вы о моей семье?.. — Хариб лишь пожал плечами. — Не стоит извиняться. Время — хороший врач, — сказал он. — Я ведь тоже знаю вашу историю.
— Это неудивительно… — нервно улыбнулась Эйнрит. — Кто только ее не знает…
Она немного помолчала.
— Хотите прогуляться, контактор Хариб? — предложила она после короткого молчания. — Я как раз собиралась пройтись… Здесь замечательный парк!
— С удовольствием, посол Эйнрит! — Они стояли все это время посреди холла, в котором они были не одни, и Харибу от того было несколько неуютно: он то и дело ловил на себе любопытные (но вполне дружелюбные) взгляды.
«Похоже, агарян здесь видят нечасто…»
Они не спеша шли по чистой белой тропинке. Вокруг цвели низкие пушистые деревья, источая из желтых и красных цветов-кувшинов сладкий аромат; в траве под деревьями то и дело мелькали маленькие птички; на разбросанных художником камнях грелись пестрые ящерки; среди ветвей пушистых деревьев вились местные пчелы. Воздух был чист и свеж — Хариб дышал с наслаждением, полной грудью. Некоторое время они шли в молчании, и это молчание не было неловким: Эйнрит не торопила Хариба. Тот же старался прежде унять внутреннее волнение, которое испытывал, осознавая важность предстоявшего разговора. Наконец он собрался с духом и заговорил:
— Вашу с Эваалем историю действительно знают многие… Во всяком случае, долгожители… — Хариб старался не смотреть в глаза Эйнрит. — И мнения у всех разные. Одни осуждают Эвааля, другие жалеют, иные даже знают, как следовало бы поступить Эваалю, и вообще… Но никто из этих знатоков и советчиков не видел слез в его глазах, не слышал боль в его словах… — Хариб замолчал. Они успели сделать несколько шагов, прежде чем он продолжил: — Я видел. И слышал, — произнес он.
Тщательно выговариваемые слова звучали грубо, гортанно. Аивлянская речь с трудом давалась агарянам из-за их физиологии. Мелодичный язык аиви в устах агарянина приобретал лающие интонации, — как если бы кто выучил собаку мяукать по-кошачьи. Впрочем, речь Хариба была понятна.
Он остановился и снова посмотрел в глаза Эйнрит.
— Я здесь потому, что меня просили… — сказал он.
— Кто вас просил? Эвааль?
— Нет, — покачал головой агарянин. — Меня просила другая Эйнрит, корабль, что носит ваше имя… Она вернула его…
Хариб рассказал ей все, о чем узнал от аватара.
Когда они расстались, солнце уже садилось на западе, окрашивая белоснежные стены Каньона багряным. Прощаясь, Хариб сделал то, чего сам от себя не ожидал — жест, который глубоко тронул аивлянку.
Много веков он был при нем. Камень. Хариб носил его на плече, в золотой застежке, скреплявшей его хламиду. Камень, обычный темно-серый, с большой примесью металлов (такой мог валяться где угодно), был обрамлен золотом наивысшей пробы.
Перекинув через левый локоть край серебристой хламиды, Хариб тремя пальцами коснулся застежки у себя на плече: сработал механизм, и края хламиды разошлись; хламида скользнула с плеч и повисла у него на локте, а застежка с камнем оказалась в его ладони.