Работа скорой помощи
Шрифт:
***
Следующие три дня выдались почти каникулами. Я решил не заводить новых дел до окончания эпопеи с лешими, поэтому развлекался ерундой. В эту ерунду вошли:
– две миссии по борьбе с золотыми обезьянами где-то на болгарской границе (приятная компания, теплая погода, дурацкий противник, ноль опыта);
– перенастраивание на Каина божественных алтарей в Токио, Бристоле и Копенгагене (вера +3, 9/20). Правда – чистое море и никаких слаймов! Вообще, стоило бы и на другие алтари взглянуть, но стало жалко времени – решил отложить;
– выслеживание мелких призраков в Белграде и обучение этому занятию местных игроков. Вообще – довольно много этих паразитов, не исключено, что это глобальная проблема;
– болтовня с Марусей и Славной по ночам. При кажущейся пикантности расклада – совершенно замечательные посиделки.
Заявившись на третий день к вечеру в Пущино, обнаружил, что госмашина официально подала назад: восстановили на работе, исключили из розыска и сверх того назначили Героем России. Особой гордости испытать не получилось – видно же, что награждают не за заслуги, а за удачно проведенный шантаж. За реальные заслуги наград уже отсыпали – из крупнокалиберных пулеметов в основном. Кстати, одно из проявлений регенерации заключается в том, что застревающие в тушке пули на следующее утро неизменно выскакивают наружу – после переговоров на Воробьевых горах их там с полсотни насыпалось.
Вечером у алтаря на Таденке было прикольно – собрались в Круг восемь региональных Хранителей. Все – С-ранговые энты уровня 25 и выше. Самым матерым оказался все-таки наш Куэркус, на один уровень опережавший брянского хранителя Тетрао. Несколько леших помельче, вроде Уххуна, тоже топтались рядом, но в основном помалкивали. Кстати, тот же Уххун притащил в охапку окского водяного Аципеня, который отказался тащиться по мелкому ручью своим ходом. Таденка поила всех очередной талой водой с какими-то легкими чарами. Со мной напросился ООН-овский комиссар Магнус – он резонно подозревал, что лешие скоро проснутся и в других странах, так что стоит заранее готовиться к их заскокам. Он же взялся все записывать.
Ничего особенно экзотичного Хранители не предложили – им нужен был довольно стандартный лесной кодекс с главным пунктом всех лесничих «не подожги» и вполне разумный водный кодекс, регулирующий сброс сточных вод, моторные суда на малых реках и варварское рыболовство (например, электроудочки). Наиболее серьезная дискуссия касалась крупных промышленных вырубок, но в целом даже лешие согласились, что как-то обновлять лес нужно. И вызвались сами составлять план работы для леспромхозов. Но зато на пятнадцати пунктах вывели уточнения – как именно нужно вырубать деревья, чтобы лес оставался лесом. Из современных людских методов им больше всего импонировала выборочная рубка с вертолетной эвакуацией целых деревьев. А еще лешие странным образом высказались за густую сеть постоянных благоустроенных дорожек по всему лесу – чтобы в случае чего все могли быстро прибежать и убежать. Они даже вызвались сами эти дорожки создавать и поддерживать – и не пускать туда никакие моторные средства. Магнус заметил, что в Норвегии или Швеции все эти меры вообще не вызовут у людей никаких вопросов – там все примерно так и организовано. А у нас, конечно, трения возникнут…
Аципень (с виду – осетр размером со среднего тюленя) держал отдельную речь о проблемах водоемов, но был настроен оптимистично. По его мнению, хуже всего было лет этак пятьдесят-семьдесят назад, когда Ока загибалась от сельскохозяйственных и промышленных стоков, а Волга превратилась в каскад тухлых водохранилищ. С тех пор сельское хозяйство в регионе пошло на убыль, промышленность тоже сократилась, волжские водохранилища перегнили и стали поприличнее, и даже кораблей на реках становится все меньше. В общем, по его данным выходило, что человеческое влияние подходит к закату, и возрождение круга Хранителей – естественное того следствие. Кстати, не собирались они тут лет пятьсот.
Вторым пунктом Круг обсуждал собственные дела. На периферии области проснувшихся леших нарисовались сразу три проблемы, которые сдерживали расширение «оживающей» территории. Главная – степи на юго-востоке, где местных хранителей подмяли под себя какие-то могущественные пришельцы Системы. Вторая – на юго-западе, в районе границы с Украиной, где бесчинствовал какой-то вконец озверевший дендроид. Магнус сразу предположил, что это как-то связано с Чернобылем. Третья – на северо-востоке, за Вологдой, где сохранилось очень мало местных хранителей и почти никого не удавалось разбудить. Тетрао вообще заметил, что порядочному лешему в северной тайге делать нечего. Практически все энты идеалом леса считали широколиственный.
Под конец пошли технические вопросы – в основном звероводческие. Кто кому должен медведя? И сколько? Какая оптимальная плотность зубров, и не надо ли пинками выселять их из локальных заповедников и распространять по всему региону? Разрешать ли волкам жрать бобров? Как заставить размножаться выхухоль, которой всем так недостает? Где бы достать хоть кого-нибудь, похожего на слона? Для всех леших было очевидно, что в лесах не хватает каких-то очень крупных зверей, способных вытаптывать кустарник и подлесок, а заодно крушить бурелом. Единственным доступным кандидатом на эту роль выступал зубр, но им хотелось слона – и почему-то все знали, что это такое.
– Пока людей не было, слоны водились везде – сурово изрек по этому поводу Куэркус.
Вообще между делом оказалось, что энты знали массу всего интересного, а возраст свой измеряли тысячелетиями. Тетрао, в ходе дискуссии о нужности и ненужности вересковых кустарничков, вдруг извлек из системной торбы какие-то желтые от времени свитки и стал зачитывать из них фрагменты на латыни. А Куэркус на вопрос об их умении читать на системном заметил, что эдак тысячи две лет назад он умел читать на всех языках, на которых тогда умели писать люди. Интеллект у каждого энта давно перевалил за двадцатку, что позволяло им, кажется, держать в уме историю и свойства каждого муравейника на огромной подшефной территории. Общий же объем культуры хранителей, по всей видимости, намного превосходил человеческий. Хотя, это смотря в чем измерять.
***
А на другой день оказалось, что переговоры леших с ФСБ уже проходят при посредничестве ООН. Требования комитетчиков, наскоро согласованные с правительством и парламентом, были обширны, но в общем тоже вполне умеренны. В основном они выражались в том, что проблемных, с толчки зрения леших, людей нужно не карать на месте, а сдавать все тем же комитетчикам – для чего предлагалось ввести единый телефонный номер и службу быстрого реагирования, навроде пожарной. Той же службе вменялось в обязанность быстро разбираться со злостными загрязнителями среды. Магнус заметил, что проблем с применением всех этих правил еще будет предостаточно, но пока время полувоенное, все может заработать быстрее, чем могло бы. Куэркус прочитал два раза, хмыкнул и согласился со всеми пунктами сразу. Подписать сформированный договор от «Института Хранителей Природы» доверили мне, но ни в какие высокие палаты не приглашали и ни одной встречи на министерском уровне так и не случилось. Похоже, нас все-таки боялись. Посредником, сновавшим туда-сюда, выступил Магнус, сопровождавший его полковник ФСБ так и пояснил «нет возможности обеспечить требуемый уровень безопасности». Магнуса они почему-то не боялись, хотя он на своем 20-м уровне уже немало всего умел.
Вечером того же дня мы уже в мирной обстановке собрались в пущинской лабе. Научную компанию разбавляли вездесущий Магнус со свежим экземпляром договора о мире, и институтский юрист, скептически этот договор изучавший.
– На самом деле – филькина грамота, – заключил специалист через несколько минут.
– То есть?
– Практически никакие юридические формальности не соблюдены. Никакой российский суд этот договор не признает. Конечно, если ему специально не прикажут.
– Полагаете, это из-за спешки?