Рабыня для чудовища востока
Шрифт:
Разжимаю ладонь. Вижу мутный камень светло-коричневого оттенка. Зачем это? Смотрю в недоумении, понятия не имею, как реагировать.
— Говори, что первое пришло в голову, не подбирай слова, — он озвучивает мои опасения. Я действительно подбираю слова, пытаюсь выразиться деликатней. Мало ли вдруг разгневаю его.
— Похож на какой-то кристалл, дешевый, низкокачественный, — внимательней смотрю на камень. Нет, все равно ничего особенного в нем не вижу.
Незнакомец кладет в мою вторую руку что-то холодное и острое.
— А тут, что видишь?
Один взгляд и я слепну.
— Он невероятно красивый! — даже не пытаюсь скрыть эмоции.
Оборотень берет меня за подбородок, поднимает мою голову, заставляет встретиться с ним взглядом. Приближается к моим губам. Близко-близко и почему-то мне кажется он все еще далеко. Не хватает прикосновения, мало теплоты, хочется больше… намного больше…
— Эксклюзивность неограненного алмаза всегда скрыта от глаз неверных. Драгоценность лежит спрятанная в свою защитную оболочку в ожидании мастера. И только настоящий ювелир сможет не только разглядеть красоту, но и грань за гранью раскрыть ее. И в этом есть наивысшее удовольствие мастера, — его слова льются мне в рот, в горло, устремляются все глубже и глубже, до самой сути, до естества.
Глава 14
Я пьянею, от вкуса его голоса, от близости губ, хочется провести по ним языком и проверить, действительно ли они такие шелковистые. Подсознательно жду, когда волк сделает шаг за черту, нарушит границу.
Последствия? Я о них не думаю. Есть острая потребность, прямо сейчас, и она загораживает все. Тот инстинкт, который зовет в бездну греха. Искушает испить запретных удовольствий, даже если после последует расплата. Я готова к безрассудному прыжку, дьявольские искушения слишком сильны, чтобы им сопротивляться. Осторожно приближаюсь, почти касаюсь его губ, одно мгновение, и я познаю их вкус. Волк отстраняется. Плавно, грациозно, молниеносно. Вот он уже спокойно стоит в метре от меня, эти манящие губы изогнуты в лукавой улыбке. Едва удается заглушить в себе дикий возглас разочарования.
— Ты раб даже больше чем я. Восхваляешь своего кровавого мастера, — мне дико хочется его задеть. В голове каша, в душе какой-то разрыв. — Только ты не учел, что не каждый алмаз, хочет, чтобы к нему прикасались руки чудовища!
Я не понимаю себя, своих эмоций. У меня ведь были отношения, я собиралась прожить с человеком всю жизнь, но даже мой избранник в лучшие наши времена не вызывал у меня и сотой доли эмоций, что вот этот незнакомец. Как же мне стыдно за свое поведение. Еще минуту назад я готова была обниматься и целоваться с оборотнем, забыв об осторожности. Можно убеждать себя, что все было сделано для дела, чтобы расположить его к себе. Но кого я обманываю? В тот момент я забыла обо всем, кроме этих манящих губ, дикого аромата и обжигающего дыхания. Надо приводить себя в чувства. Хватит безумств. Мне выживать надо, а не тратить время на бездумный флирт.
— Все мы в той или иной степени рабы, обстоятельств, стремлений, побед, поражений… желаний, — последнее слово он произносит так, что ощущаю, как звуки пробираются под одежду, лаская невинно и до жути бесстыдно. — Только кто-то утопает в жалости к себе, прогибается, принимая рабскую долю, а кто-то впитывает максимум, находит выгоду и оборачивает обстоятельства в свою пользу.
— Вот я и пробую найти выход. Избежать омерзительной участи. Потому и попросила тебя о помощи, — щеки пылают, как же мне стыдно, за всю эту ситуацию. Сжимаю руки, в которых по-прежнему лежат эти камни. Грани впиваются в кожу. Больно. Отрезвляюще.
— Пошли, — поворачивается и продолжает путь. Мне ничего не остается, как идти за ним следом. — Нет… — говорит небрежно, холодно, отстраненно.
— Что… нет? — не сразу поняла. Мысли все еще кружат хаотично по моей одурманенной голове.
— Ответ на твою просьбу.
— А чего я ожидала от того, кто носит клеймо своего господина! — говорю на эмоциях, хотя прекрасно понимаю, что у него нет причин мне помогать. Я никто для волка. Зачем ему подставлять свою шкуру? Но почему-то его отказ меня ранит. Рядом с этим странным оборотнем я сама на себя не похожа. Наделать столько глупостей за такой короткий период времени.
— А как можно заочно презирать того, с кем не знакома? — он шагает размеренным шагом, даже не поворачивается в мою сторону. И самое постыдное — мне жутко холодно без его взгляда. Сумасшествие! Полное безумие!
— Он скупает женщин! Он убивает! Держит всех в страхе!
— И пьет кровь своих врагов на завтрак, — сейчас в его голосе ощущаю насмешку. Он веселится, смеется надо мной.
— Именно так! — выкрикиваю, злюсь. Хочется бежать, куда глаза глядят, и в то же время, я словно прикована к нему невидимой цепью, ни шага в сторону. — Забери свои камни! — со злостью кидаю их ему в спину. — А то еще Владыка накажет, тут же все ему принадлежит!
Порыв ветра, неуловимое для глаз движение, и я уже вплотную прижата к нему. Воздух кончился, реальность помутилась, остались только сверкающие глаза. Одна его рука крепко прижимает меня за талию, вторая зарывается в волосы. Держит ласково и крепко.
— Разве ты не мечтаешь увидеть мучения своих врагов? Разве не жаждешь их крови? — проводит носом по моей щеке, высекает искры, не знаю, каким чудом сдерживаю себя, чтобы не обвить его шею руками. Ярость, смешанная с немыслимым притяжением, нервы, как оголенные провода, воспламениться все может в любой момент.
— Верно… я хочу мести, — невозможно лгать, пытаться увильнуть, когда он в такой опасной близости.
— Тогда есть ли у тебя право осуждать? — проводит указательным пальцем по моим губам. Дрожу, приоткрываю рот, предательский стон вырывается изнутри. — Когда жажда мести бурлит в тебе, — медленно очерчивает контур губ, слишком медленно, дразнит, сводит с ума, заставляет изнемогать от странной жажды, — Когда мысли о расправе над врагами вызывают сладкие конвульсии в твоем теле.
Отступает на полшага, берет мои руки, сжатые в кулаки. Палец за пальцем бережно разжимает их.