Рабыня для чудовища востока
Шрифт:
Саваб орет нечеловеческим голосом, душераздирающей болью пропитывается все пространство. Он рвется на цепях, бьется в агонии, но путы держат слишком крепко.
— Шаиль! Что ты такое говоришь! — Марыся подходит ближе к волку. — Какая еще Натали! Я ведь есть у тебя!
— Закрой пасть, не тявкай, — бьет ее наотмашь и она с возгласом удивления падает на землю. — Чувства? Марыся, ты действительно верила, что у меня нечто подобное есть? Ты была послушной самкой, исполняла все приказы, и за это я щедро покрывал твое тело. А теперь, ты лишь бесполезный мусор под моими ногами, — Переводит взгляд на нас, — Алифар, Саваб, я дождался момента, когда смогу вдоволь насладиться
— Это ты сжег деревни. Ты без моего ведома уничтожил город! — Саваб катается по земле, сдерживаемый цепями. Отчаяние настолько сильное, что у меня в груди разливается кислота. Она превращает вдыхаемый кислород в яд.
— Конечно, ты был слаб. Ты не хотел действовать радикально. Все было жалко, волков, которых ты даже не знал. Если ты стал мятежником, так имей силу быть им до конца. А так это было лишь тявканье. Бурхан сказал мне, где взять оружие. Давал силы, а ты лишь был нашей марионеткой. Нам было выгодно действовать от твоего лица. Ты жалкая шелудивая псина. Даже твой брат был безжалостен с врагами, и в некоторые моменты я уважал его как противника. Но цели… ваши низменные цели, — морщит нос, — Народ надо держать в страхе, никаких чувств, эмоций, только страх и преклонение.
— А ты хотел, чтобы преклонялись перед тобой! — не выдерживаю, его мерзкого монолога. — Зависть съедала тебя, когда ты смотрел на успехи братьев.
— Не зависть, самка, — смотрит на меня, как на пустое место. — А жажда справедливости. Я сын провидца! Я достоин стоять во главе страны. У меня было все, кроме этих чертовых меток.
— Сын кого? Бурхана? — Саваб начинает истерически хохотать.
— Именно. Отец нашел меня, когда я вырос в настоящего воина. Именно он сказал мне, что я должен править, а он всегда будет подле меня. Но если тебя Саваб удалось устранить, то Алифара пришлось проталкивать. Метки делали свое дело. Но мы надеялись им управлять, а после свергнуть. И сейчас идеальный момент, Бадрия тут, значит, и сила ее перетечет ко мне, и тогда никто не усомнится, кто есть истинный Владыка! Я сделаю Шантару такой, какой она должна быть!
— Горжусь тобой, сын! — Бурхан подходит и хлопает по спине Шаиля. — Не думал, что случайная связь с самкой, которую я придушил сразу после твоего рождения, подарит мне достойного воина.
Дальше их голоса превратились в шум. Отец и сын пели оды друг другу. А меня окутала ярость, такая чистая и сильная, что я почувствовала ее стремительные потоки в крови. Мир для меня замер, я отдалась на волю странным ощущениям. Глаза больше не видят происходящего, они устремлены куда-то вне времени и пространства. Я чувствую себя огромным вековым деревом, по мне бежит животворящая синяя энергия, она струится по телу и выходит наружу. Я чувствую своих волков. Свой народ. Они мои. Их жизни горят на кончиках моих пальцев. Я могу повелевать, могу питать энергией, или высасывать жизнь. Мы один единый нераздельный организм. Я ощущаю боль и радость каждого волка, чувствую как их эмоции находятся в капкане, они как птицы в неволе жаждут выпорхнуть на свободу, но магические путы сдерживают их.
Я кричу, падаю на колени. Не в силах справится с нахлынувшим на меня водоворотом чужих жизней и мыслей. Это слишком для меня одной, я задыхаюсь в своей силе. Мне сложно контролировать извержение голубого вулкана во мне. Энергия бьет ключом, я не понимаю, куда ее направить. Паника охватывает меня, вместе с ощущением сокрушительной энергии внутри. Еще немного и эта невероятна мощь разорвет меня.
— Прими свою силу, — слышу голос и понимаю — это мой путеводитель. Он вытащит меня, покажет, как выбраться из лабиринта собственной пребывающей силы.
Открываю глаза. Алифар — мое солнце. Вижу сияние его сердце, чувствую энергию жара, и она мне необходима, чтобы прогнать холод внутри, как и я ему нужна, чтобы охладить жар, сжигающий естество волка.
Тяну к нему руки, на которых уже нет цепей. Фоном слышу чей-то визг и вскрики. Мне сейчас нет до них дела, мне нужен жар Алифара, он необходим, чтобы восстановить гармонию. Силы слишком много, она сокрушительная и слишком холодная. Золотые браслеты спали с моих рук, там теперь синим пламенем сверкает луна, и очень блеклое оранжевое пятно рядом.
Алифар тянет ко мне свои руки. Синяя и оранжевая энергия стремительно текут навстречу друг другу. Потоки силы, озаряющие все вокруг. Мои метки заполняются оранжевым сиянием. И там вдали я слышу, как спадают оковы с волков. Как их глаза широко распахиваются и они впервые видят мир во всех красках. Падают на колени прямо на улицах и выкрикивают мое имя: «Бадрия!». И это еще больше наполняет меня энергией, дает прочувствовать Шантару, живую, неподражаемую. Мою страну.
Алифар принимает синие потоки, жадно вбирая их в себя. Солнце больше не сжигает его внутри. В меня льется оранжевая раскаленная лава, она сокрушает лед внутри, стирает все обиды, уничтожает боль. Высвобождение, полное, неподконтрольное. Наши тела сплетаются. Больше нет кожи, нет границ, только бескрайняя энергия. Оранжевый и голубой сплетаются в единый узор.
Перевожу взгляд на недругов. Сейчас они кажутся мне жалкими и ничтожными букашками. Ощущаю, как трепещут их гнилые тела, достаточно щелчка пальцев и я раздавлю их. Отберу никчемные жизни.
Бурхан что-то бормочет, взывает к своему камню, шепчет заклинания, пытается отобрать у меня силу. И у него бы это получилось, если бы не стремительный поток жара, что даровал гармонию и помог принять себя.
— У тебя глаза чистейшая лазурь, — восклицает Саваб. Едва взглянув на волка, ощущаю его безраздельную горечь, пропускаю ее через себя, как свою. Теперь они все мне родные, мой народ. Отныне мы с Алифаром разделим горе и радость с ними. Шантара действительно падет. И восстанет иная, обновленная, живая. Волки обретут свободу, смогут вкусить все краски жизни.
Прежде чем я успеваю что-то сделать, Марыся кидается на ошарашенного Шаиля и вонзает ему нож в сердце. Он хрипит, задыхается, тянет руки ко мне.
— Ты… ведь можешь меня спасти… — изо рта течет кровь. Я чувствую, как за ним пришла смерть, ощущаю ее дыхание. Могу ее прогнать, могу вдохнуть силу в предателя. Но я позволяю старухе с косой забрать волка.
Бурхан вопит над телом сына. Его чувства обнажены. Он ощущает любовь к Зухре, странную и всепоглощающую любовь к единственному сыну. Сейчас он понял, в чем ценность его существования. Что даровали небеса, и что он променял на глупую борьбу. Но жизнь ушла из него, он рухнул на тело Шаиля, и издал последний, предсмертный хрип. Его убили собственные эмоции, с которыми он не смог совладать.
Мы выбираемся из пещеры. Клетки на поверхности больше нет. Пока нас не было, Басир освободил Джану, и сейчас не отпускает ее, укачивает на руках и расцеловывает. Завидев нас с Алифаром, волки падают на колени.
Но есть нечто, что пульсирует в нас. То, что не дает покоя, и толкает в омут. Владыка кидает несколько коротких распоряжений, подхватывает меня на руки и бежит со мной вдаль. Все дальше и дальше в самое сердце пустыни. Он передвигается стремительно, так, что, кажется, мы летим прямо к солнцу, к тем бескрайним далям, что доступны только нам двоим.