Рабыня Гора
Шрифт:
— Ты говоришь по-гориански с акцентом.
— Да, хозяин. Прости, хозяин.
— Не меняйся. Твой акцент — это ты. С ним ты чуть другая. Так интереснее.
— Может быть, потому хозяина и занимает его рабыня?
— Может быть, — ответил он. — Но у меня уже были девушки из варваров.
— С планеты Земля? — прошептала я.
— Конечно. Не двигайся.
— Нет, хозяин. — Вдруг где-то там, глубоко, на донышке сознания, возникла
— Маленькая рабыня сердится, — проронил он. — Не двигайся.
Стараясь не двигаться, я лежала в темноте в его объятиях.
— А что стало с теми девушками с Земли, что были у тебя до меня, хозяин? — спросила я.
— Разве рабыне позволили говорить?
— Прости, хозяин. Можно говорить?
— Говори.
— У тебя уже были земные девушки. Где они теперь?
— Не знаю.
— Что ты с ними сделал?
— Не считая тебя, таких у меня было пятеро, дорогая. Двоих я подарил, троих продал.
— А меня ты продашь или подаришь?
— Может быть.
Я застонала. Конечно, он волен делать что хочет.
— Они любили тебя?
— Не знаю, — ответил он. — Может быть. А может, и нет.
— А говорили, что любят?
— Конечно. Рабыни всегда так говорят.
— И все-таки ты подарил их или продал? — Да.
— Как ты мог, хозяин?
— Они всего лишь рабыни, — объяснил он.
У меня вырвался стон отчаяния. И меня он может так же просто отбросить в сторону.
— Ты жесток, хозяин.
— Разве можно быть жестоким к рабыне? — удивился он.
— Да, — согласилась я. — Разве можно быть жестоким к рабыне?
— Ты плачешь?
— Прости, хозяин.
Мы лежали, обнявшись, в темноте. Он запретил мне двигаться. Шум утих — деревенские парни угомонились, потеха закончилась. Моих сестер-невольниц снова ждут рабские путы.
— Как тебя звали там, у варваров? — спросил он.
— Джуди Торнтон, хозяин, — ответила я.
— Как ты попала ко мне?
— Ты отвоевал меня в схватке, хозяин, и сделал своей рабыней.
— А, да. — Вспомнил все-таки! Вот зверь! А я — в его руках, нагая, беспомощная.
— У варваров такие сложные имена.
— Это два имени, хозяин, — пояснила я. — Мое имя — Джуди, фамилия — Торнтон.
— Варварство.
— Да, хозяин.
— Мне не нравятся эти имена. Ты не будешь носить их.
— Да, хозяин. — Наверно, слишком уж непривычно, слишком по-варварски звучат для горианина эти имена.
— А как звали твоего хозяина-варвара?
—
— Ну, того варвара, которому ты принадлежала на Земле? Может, взять его имя?
— Но на Земле я никому не принадлежала, хозяин. Я была свободной.
— На Земле таким женщинам позволяют быть свободными?
— Да, хозяин.
— Что за мужчины на Земле?
— Не похожи на гориан, хозяин.
— Понятно. Они счастливые? — Нет.
— А женщины там счастливы? — Нет.
— Понятно. А земные мужчины не считали тебя красивой, не хотели тебя?
— Они слабые. Я и не знала, что значит быть желанной, пока не попала в этот мир. — Я стиснула его в объятиях. — Только в руках настоящих мужчин, таких, как ты, хозяин, я поняла, что значит быть женщиной.
— Можешь двигаться, — разрешил он.
Я с криком забилась в судорогах в его объятиях.
— Стоп! — сказал он.
— Хозяин! — вырвалось у меня.
— Не двигайся.
Я взвыла от отчаяния. Какая жестокость!
— Да, хозяин!
Он довел меня до той точки, когда малейшее движение способно повергнуть в самое невероятное, самое фантастическое состояние из всех, что когда-либо довелось познать женщине, в состояние, в котором вся она — и душой и телом — покорена, целиком и полностью подчинена мужчине, в тот пароксизм самоуничижения, в тот немыслимый экстаз, что зовется оргазмом рабыни.
— Я должен выбросить тебя из головы. Я застонала.
— Какое на тебе клеймо? — спросил он.
— Цветок рабынь, дина! — выкрикнула я. Как он сказал сейчас? «Ты самая обычная. Ничего особенного в тебе нет. Значит, и имя надо придумать незначащее, простое и скромное, чтобы подходило для такой ничтожной, никчемной, невежественной, клейменой рабыни, как ты».
— Дина! — выкрикнула я.
Тело его начало совершать плавные движения.
— Позволь мне кончить! Позволь мне кончить, хозяин! — исходила я криком.
— Нет, — был ответ.
Что за мука! Изо всех сил пыталась я не шевелиться.
— Я дам тебе имя.
Я молчала, не в силах выдавить ни слова.
Среди его рабынь я единственная Дина. Самое обычное клеймо. Девушек, носящих его, часто зовут Динами. Вполне подходящее имя для ничем не выделяющейся, низшей среди рабынь. Незначащее. Простое. Скромное. Я — обыкновенная, мне грош цена. И имя обыкновенное, грошовое. Чего же еще для такой, как я? Для невежественной клейменой рабыни?