Рабыня Рива, или Жена генерала
Шрифт:
Познакомившись с кораблем, я ушла к себе, но через полчаса ко мне постучали.
– Рива, ты свободна? – ко мне заглянула Эмма, вытирая руки об передник. – Пойдем со мной.
Мы вышли из каюты, но вместо рубки или кают-компании она повела меня вглубь корабля. Кажется, шли к машинному отделению, и я нахмурилась. Иногда Эмма помогала механику, но все же это не ее вотчина.
– А что случилось?
– Надо поговорить… Со мной и механиком.
Она остановилась в закутке между труб охлаждения. Механик сидел на ящике у стены и вытирал
– Привет, Рива, – сказал он, и я почувствовала себя на экзамене.
Они догадались… Я обернулась – Эмма стояла за спиной, сложив на груди мускулистые руки. Механик смотрел перед собой, по одному пальцы, вытирая руки – он счищал смазку и черный налет.
– Есть разговор…
Я попятилась, пытаясь найти пути к бегству.
– Рива, ты откуда? С какой планеты? – он встал, и я отшатнулась, показалось, сейчас он схватит грязными ручищами. Он удивленно смотрел на меня. Я не выдержала напряжения последних дней: в глазах дрожали слезы.
– Да что с тобой? – удивленно спросила Эмма. – Рива, ты чудная какая-то… Тебя обидел кто?
Я замотала головой, пытаясь прийти в себя.
Да, обидел. Лиам и моя страна обидели меня, а затем – новая «семья». С тех пор я порой в малейшей мелочи ищу подтекст.
– Сегодня приветственная трапеза, – сообщила она. – В честь нового члена экипажа. Мы только хотели узнать, откуда ты, чтобы организовать вечер по твоим традициям.
– Простите, – пробормотала я. – Сильно утомилась и неправильно все поняла.
– От чего ты утомилась? – поинтересовался механик. – Только нанялась, а мы еще даже к работе не приступили. А… Ты ж беглая. Прости.
Я не нашла, что сказать. А потом поняла – ничего и не нужно. Я изо всех сил пытаюсь выбраться из ловушки, а ее и нет. Они просто поддерживают со мной разговор, а не во всем меня подозревают. Они вообще милые люди. Вон, и Эмма спросила, никто ли меня не обижал, словно хотела помочь… В мою честь организуют ужин.
– Мы все из разных мест, – он постучал себя чуть ниже ключицы, но я не опознала жест. – Но обычаи любые уважаем.
– У меня нет родины, – ответила я. – И традиций тоже. Делайте, как сами привыкли, мне будет приятно.
– Как скажешь, – пожала плечами Эмма. – Просто он у нас повар по совместительству, понимаешь.
– Готовить буду я, – подтвердил механик, салфеткой он не справился и бросил гиблое дело – попытки отмыть руки. По-простому вытер их об грязные шорты. – Ждем к шести.
До вечера дел особо не было, так что я на иголках ждала «приветственный» ужин. Внимания совсем не хотелось. А вдруг они догадались, что я иларианка?
Кают-компания походила на маленькую семейную гостиную.
Стол был праздничным. Кто-то постарался создать домашнюю атмосферу. Стол застелили цветной клеенкой – по виду технической. В центре стояла ваза с цветами, выращенными на гидропонике. Несколько колокольчиков, похожие на те, что росли у мамы, шикарные красавицы-лилии. И все это в лапах пышного папоротника.
– Какая красота, – прошептала я.
– Ёж придумал, – ответила Эмма, усаживаясь за столом.
Я с благодарностью улыбнулась, несмотря на страх.
– Когда вы запомните мое имя? – наиграно разозлился он, и подмигнул мне, мол, тебе подарочек.
– Мы помним, – ответил капитан.
– Только выговорить не можете.
Ужин готовили по вкусам, кажется, всех членов команды. Здесь были рисовые шарики, национальный хлеб – быстрого приготовления, но был он таким же пышным и хрустящим, как положено. Больше всего поразил десерт: ломтики фруктов в глазури… Заметив в прозрачной и тягучей глазури лепестки некоторых цветов с Иларии, я покрылась мурашками.
У нас хорошие десерты, пользуются популярностью. А многие и в свои рецепты, взяв пример с нас, начали добавлять цветы и травы. Я повозила ложечкой в тарелке. Цветки были дегидрированными и восстановленными. Надеюсь, это стандартная приправа, и кто-то на корабле любит нашу кухню. И десерт приготовили не потому, что узнали меня.
– Я тоже такой люблю, – ухмыльнулась Ю, заметив, как я копаюсь во фруктах.
Я вежливо улыбнулась и съела кусочек.
Вкус был другим.
Десерт готовил тот, кто на моей родине никогда не был.
После ужина никто не ушел. Включили музыку – она доносилась из динамиков, тихая и мелодичная. Свет был мягким, тянуло подремать, но вместо этого капитан разложил на столе карту, механик достал коробку с настольной игрой, а Эмма села переделывать ремень своей разгрузки.
– Вроде, идем по графику, – заметил капитан.
– Отрадно слышать, – фыркнула Эмма. Судя по смешку, это было что-то понятное только им.
Атмосфера была семейной, уютной. Мне нравилась эта компания. Надо будет тоже придумать себе занятие. Чем бы я могла заниматься здесь, после ужина, вместе с ними? Хотелось быть одной из них: тоже с игрой, шитьем или другим мелким делом, сидеть расслабленно, отвлекаться, чувствуя себя в безопасности. Они все выглядели такими спокойными, что хотелось быть похожей на Эмму, капитана. На кого угодно, только не на себя.
Механик забросил ноги на стол и откинулся на спину, судя по напряженному лицу, читал что-то захватывающее в своем ежедневнике. Стало ясно, что так они проводят каждый вечер – личное время тратят на компанию и чувствуют себя превосходно.
До этого нравилась каюта, потому что там я чувствовала себя уединенно. Теперь в компании стало лучше. Я спаслась. Это первый шаг, но я спаслась.
Жизнь после рокового предложения генерала в каюте «Стремительного» можно было описать двумя словами: непроходящий страх.