Ради любви
Шрифт:
Теперь детектив редко выходил из себя, сталкиваясь с недоверием скептично настроенных обывателей. Любил ядовитых циников. Больше раздражали излишне одарённые воображением и магическим мышлением граждане. Несколько таких человек, пытавшихся либо нажиться на его способностях, либо сделать из него
Дверь открыла уверенная рука, и Тимофей почувствовал, как дрогнули под мягкой бородой щёки, и сжались губы, старательно сдерживая и скрывая улыбку. Торжествующую? Вряд ли, но радостную наверняка: на пороге стояла высокая девушка с чёрно-алыми волосами, собранными в конский хвост.
Они коротко виделись в конце августа, тогда на ней был брючный костюм, а сейчас серый приталенный сарафан с квадратным вырезом, и короткий жакет. Стройные ноги в матовых тёмно-коричневых колготках. Вежливое внимание в её лице мгновенно сменилось возмущённым узнаванием. Глаза широко раскрылись. Она уставилась на своего начальника с негодующим вопросом в глазах, и Полянский понял, что день складывается вовсе не так плохо, как показалось сначала.
– Проходите, София! – пригласил жестом Шубин. – Вот, как и обещал, самый компетентный эксперт по вашему сложному вопросу. Рекомендую, мой давний друг, Тимофей Полянский. А это один из психологов нашего консультационного центра, София Данкевич!
Девушка приоткрыла рот, но не нашла слов. И Полянский чуть повернулся к другу со сдержанной усмешкой.
– Да мы, собственно, несколько знакомы, довелось, знаешь ли…
– Отлично. Думаю, общий язык вы найдёте, – добродушно кивнул Шубин. – София, у вас есть ещё запись на сегодня? Нет? Тогда проводите Тимофея к себе, пожалуйста.
3.
Валентине была непривычна тишина в доме. Ей казалось, эта суета никогда не закончится, и постоянно вокруг будут шуметь люди.
Сначала сердечный приступ у Сергея, это был такой кошмар! Она тогда ужасно испугалась. Скорая, больница, морг. У Валентины просто руки опустились.
Но мгновенно нашлись знающие и умеющие люди, стали помогать с похоронами, она что-то подписывала, платила за непонятные услуги. А над душой всё стояла и гудела свекровь, мол, плохо чтишь память мужа, не по-людски провожаешь в последний путь. И чтобы организовать всё «как положено» пришлось влезать в долги, и даже взять кредит на сто двадцать тысяч.
Бесконечная череда этих нелепых поминок, девять дней, сорок дней. Зачем всё это? Вереница родственников, которых она знать не знала, и ещё б сто лет не видала, если бы не этот печальный повод. Все приходили с унылыми лицами и начинали кисло соболезновать и утешать.
А Валентина чувствовала себя будто замороженной, застывшей. «И не поплакала-то, толком, хоть бы слезу проронила лишнюю, что ж за вдова-то бесстыжая!» – шелестели на кладбище эти неприятные тётки, похожие на сушёных крыс. Валентина всё ждала, когда же она оттает, расслабится, начнёт плакать, почувствует горе утраты. Она уговаривала себя, что тоскует, страшно расстроена, искала в себе боль и ужас одиночества…
Конец ознакомительного фрагмента.